Словесница Искусств

Баба-яга — персонаж неоднозначный и потому очень интересный. Несмотря на ее пугающий внешний вид — вся в бородавках, нос крючком соединяется с задранным подбородком, белая козлиная бороденка, крючковатые пальцы, страшное морщинистое лицо, горб на спине, — Бабу-ягу нельзя причислить к отрицательным персонажам сказки. Ее неоднократные угрозы съесть Ивана Царевича, Машеньку, Василису и других многочисленных путников никогда не воплощаются в жизнь. Баба-яга скорее волшебный помощник, просто помощь она осуществляет особую.

Обратите внимание, что герой сказки до того, как приходит к избушке на курьих ножках, встречается и разговаривает с лесными зверями (еж, заяц, медведь, щука и т. д.), а после посещения дома Бабы-яги героя ждут испытания встречей с Кощеем (Кащеем) Бессмертным, Змеем Горынычем, Лихом Одноглазым, Кикиморой, Лешим — в общем, с демонологическими существами, которые не принадлежат реальному миру. Они ирреальны и представляют собой мир мертвых в сказке. Баба-яга принадлежит этому миру только наполовину: одна нога у нее костяная, другая — живая.

Баба-яга — сказочный «пограничник». Ее необычная избушка — своего рода «контрольно-пропускной пункт». В избушке Бабы-яги герой проходит все необходимые обряды, чтобы отправиться в мир сверхъестественного: он парится в баньке (покойника моют перед погребением), Баба-яга поит и кормит путника (поминки по умершему), герой обязательно ночует в странной избушке (ночь — время перехода из одного состояния в другое, недаром сон сравнивают с маленькой смертью). Герою необходимо попасть в мир ирреального, чтобы через испытания обрести сверхъестественную силу, потому что своей силы для преодоления возникших на его жизненном пути препятствий недостаточно.

В связи с этим интересно вспомнить интерпретацию образа Бабы-яги психоаналитиком и доктором философии Клариссой Пинколой Эстес. В книге «Бегущая с волками» она пишет о том, что Баба-яга — прообраз Старой Дикой Матери, аллегория Первозданной Женщины, обладающей дикой жизненной силой, которая пугает своей мощью неподготовленную наивную душу: «Баба-яга — сама суть инстинктивной, целостной души: ей известно все, что было раньше; она — хранительница небесных и земных сущностей. Белый День, Красное Солнышко и Темная Ночь — ее дети. Баба-яга внушает страх, потому что одновременно олицетворяет и разрушительную энергию, и энергию жизненной силы». И если герой проходит в доме Бабы-яги необходимую подготовку для погружения в иной мир и черпает силу в сражениях с демонологическими существами, то героине достаточно только посещения дома Бабы-яги и выполнения в нем необходимой женской работы, чтобы обрести душевную силу и стать мудрее.

Каждая женщина хотя бы раз в своей жизни «отправляется к Бабе-яге». Эта инициация наивной души нам более известна как «снятие розовых очков», когда выясняется, что мир, казавшийся добрым и приветливым, оказывается жестоким: тяжелая болезнь, предательство или смерть близкого человека — все, что вызывает у наивной души вопрос «За что?». Обретение силы для преодоления суровых жизненных испытаний сопровождается огромной душевной работой, которая аллегорически выражается в сказках в том, что у Бабы-яги героиня стирает белье, метет пол, готовит еду, из кучи мусора выбирает маковые семена. На наш взгляд, это очень точная аллегория, поскольку, чтобы разобраться в сложной жизненной ситуации, необходимо навести в своей душе порядок: разложить по полочкам мысли и чувства, избавиться от ненужного груза, «отделить зерна от плевел», «накормить» душу новыми впечатлениями, ощущениями, знаниями. Женщина, сумевшая выполнить эту нелегкую работу, перерождается: перестает быть наивной, становится сильной и мудрой, готовой к любым испытаниям, которые преподносит жизнь. Ее голова становиться ясной, душевная среда незамусоренной, ей хватает творческой энергии для осуществления своих замыслов и проектов. В сказке героиня, побывавшая у Бабы-яги, в дальнейшем или успешно противостоит злой мачехе и сестрам, или становится находчивой и смелой для того, чтобы убежать от злой колдуньи.

К сожалению, не все возвращаются от Бабы-яги. Сказки дают нам позитивный сценарий: сказочная героиня, несмотря на свою наивность, всегда достаточно сильна, чтобы уйти от Первозданной Дикой Женщины, унеся с собой часть ее мудрости и энергии. В жизни мы знаем много примеров, когда женщина, не сумев выполнить «важную работу у Бабы-яги», постепенно угасает под грузом жизненных испытаний, сетуя на тяжелую долю, жестокую судьбину. В этом случае инициация не пройдена и переход на следующий, качественно новый уровень жизни невозможен.

Подобная интерпретация образа Бабы-яги подтверждается данными мифологических словарей и энциклопедий. Читаем в «Энциклопедии языческих богов»: «Баба-яга — костяная нога — богиня войны. Яга была таким же полноправным божеством, как и Перун, и имела свои места поклонения». В энциклопедии «Мифы народов мира» Баба-яга описывается как лесная старуха-волшебница, повелевающая зверями и птицами, хозяйка мира мертвых, не только воительница и похитительница, но и дарительница, помощница героя. Атрибуты Бабы-яги (например, лопата, с помощью которой яга пытается сажать детей в печь) позволяют говорить о ней как о жрице в обрядах посвящения (инициации) героя.

Интересно проанализировать имя древней богини. Яга соотносится с Йендза (в польском jedza, чешское jezinka — «лесная баба»), что первоначально означало «змеиная мать». В русском языке этому имени родственны еж и уж. Вспомним уменьшительно-ласкательную форму имени Яга — Ёжка. Тот факт, что, по данным некоторых славянских мифов, Яга была женой Змея с Калинового Моста, а также варьирование первой буквы имени Я/Ё позволяет нам выстроить своеобразную смысловую цепочку: Ёжка — Яшка — Ящер — пращур. Кроме того, в тюркских языках имя «Баба-яга» соответствует сочетанию слов «бабай Ага», что в переводе означает «старый дед», то есть прародитель. Не тот ли это бабай, которым пугают детей? Возможно. Ведь персонажи, сходные с Бабой-ягой, известны практически во всех мифологиях и культурах. Например, говоры старожилов Амурской области и Хабаровского края, известные как русские говоры Приамурья, содержат три разных наименования одного и того же сказочного персонажа — полудницы. Это говорит о популярности данного мифологического образа у казаков-переселенцев. В Словаре русских говоров Приамурья читаем три разные словарные статьи:

«1. Полудница (устаревшее). Мифическое чудовище вроде Кикиморы или Бабы-яги, которым пугали детей. А детей у нас полудницей пужали. Она как Кикимора, мохнатая, как кошка. Баба-яга огородная она;

2. Болудница. Сказочное существо, которым пугали детей. Болудницей детей пугали: вон в горохе болудница сидит;

3. Полудушка (устаревшее). Страшное мифологическое существо. Не ходи в огород — там полудушка».

Полудница — общеславянский мифологический персонаж, о чем свидетельствует энциклопедия «Мифы народов мира»: «Полудница (польское и словенское poludnica, чешское polendnice) в славянской мифологии полевой дух в виде образа девушки в белом платье с длинными волосами или косматой старухи, появляющейся в поле и преследующей тех, кто там работает. Воплощение солнечного удара. Полудница может свернуть шею, похитить ребенка, оставленного в поле. Полудницей также пугают детей, забирающихся в огороды». Имя этого мифологического персонажа восходит к двум словам: поле и полдень (появляющаяся в поле в полдень).

Интересно, что в народном сознании носителей русских говоров Приамурья образ Полудницы соотносится с образом Бабы-яги и воспринимается как нечто страшное, чудовищное, пугающее и опасное. Показательно, что этот мифологический персонаж сохранился именно в диалектной речи и благодаря народным говорам не только не был утрачен, но и продолжил свою жизнь в замечательной повести-сказке «Полудница Акуля» известного дальневосточного писателя Николая Наволочкина. Так же, как и в современных литературных сказках о Бабе-яге (М. Мокиенко «Как Бабы-яги сказку спасали», Э. Успенский «Вниз по волшебной реке», А. Усачев «Баба-яга — Золотая нога» и др.), где главная героиня больше похожа на добрую деревенскую старушку, которая уже не делает гадостей и совсем не ест людей, в повести Н. Наволочкина Полудница — это не страшное полевое чудовище, а, напротив, добрый дух, заботливо следящий за порядком в огороде. У нее даже имя доброе, деревенское — Акуля.

В предисловии к повести-сказке писатель акцентирует наше внимание на доброте главной героини: «Давным-давно, когда я был совсем маленьким, все мальчишки нашей деревни знали, что в огороде живет бабка полудница, ростом с валенок. Она охраняет и холит огород и следит, чтобы мы зря не баловались на грядках... Но полудница добрая, а в наше время так не хватает доброты...». Полудница Акуля знает язык зверей и птиц, общается с ними на короткой ноге, дружит с пугалом Игнатом, помогает взойти молодым росткам, выгоняет корову, случайно забредшую в огород, однако хозяевам не показывается, маскируясь под кучу огородного мусора.

Вот так страшная колдунья, огородная Баба-яга, пугающая и ворующая детей, превратилась в заботливую деревенскую бабушку, помогающую людям, оберегающую их посевы. На наш взгляд, это не случайно. Сегодня, когда в мире господствуют информационные технологии, когда дети гораздо лучше умеют играть в компьютерные игры, нежели читать книги, когда сама книга стала в большинстве случаев электронной, так не хватает сказки с традиционными мифологическими персонажами и так хочется, чтобы эта сказка была доброй и противостояла своей добротой мультяшным роботам-киборгам и другим, инородным для нашей культуры, злодеям.

Юлия БОБРИКОВА