Ее короновали зрители

И. Кальман «Марица».  Бажена – народная артистка России Зеля Гримм-Кислицына,  Пенижек – Виталий ЧерятниковОни родились под знаком Тигра, в один год — 1926-й — хабаровский (тогда пролетарский) коллектив комической оперы и его будущий талисман — народная артистка России Зеля Петровна Гримм-Кислицына. С 1942 года актриса создала целую энциклопедию женских характеров. 50 лет она творила себя из того, что так щедро дала ей природа. Примеривала один за другим различные сценические костюмы, меняла грим, искала интонацию голоса, выражение лица, походку и жестикуляцию, пока не нашла свои, только ей одной присущие манеру и тон, чтобы наиболее эффектным образом появляться из-за кулис, каждый раз заключая в свои объятия весь зал, и чтобы навсегда остаться на подмостках истории родного театра и в сердце любимого зрителя.

Первая — она. Народная артистка Зеля Петровна Гримм-Кислицына всегда стремилась соответствовать: и когда выходила на сцену, и когда возглавляла Хабаровскую организацию Союза театральных деятелей, и когда представляла театр на гастролях, и в министерских кабинетах на самом высоком уровне. В любой обстановке она была к месту и в том месте. И даже когда ее суждения не совпадали с большинством и она шла поперек всех, не была лишена шарма. Она первая — и только. Первая — она. Ей были свойственны простодушие и завоевательство. Сложный характер яркой индивидуальности.

В роли Олимпии в оперетте Ф. Зуппе «Донья Жуанита». Адмирал сэр Дуглас – Константин АркадинК ней всегда бегали за правдой, поплакаться, попросить совета. Все то непонятное и сложное, из чего состояла театральная жизнь, З.П. могла объяснить в одну минуту. Она видела жизнь насквозь.

Словно рентгеном просвечивала. И ни одному человеку не удавалось выглядеть не таким, какой он есть, под ее пронзительным и веселым взглядом. Артистка хора жалуется:

— Не понимают меня в коллективе… Если я говорю в уважительном к себе самой тоне, думают, что я задаюсь, и меня топчут… Я пробовала их полюбить — подумали, что я все могу стерпеть, и тоже топчут. А почему не топчут вас, Зеля Петровна?

— Потому что я говорю в свойственном мне тоне… И потому что я — это я, а не ты… И потому, что в театре не нужно быть принципиальным по отношению к другим людям… Нужно просто не раздражать лучших из них… Кстати, можно раздражать и чрезмерной любовью. И запомни: будешь сладкой, как мед — тебя сожрут мухи, будешь колючей, как чертополох, — сожрут ослы.

Женщина тяжелого поведения — это я, — признавалась артистка. — Меня невозможно поставить в затруднительное положение. При первой же попытке я всех пошлю к черту.

И устоять перед ее норовом не было никакой возможности. Доставалось всем: и тем, кто любил ее, и тем, кого любила она. Реже по делу, чаще — по настроению.

— Раздражительность присуща всем утонченным натурам, — посмеивалась она, — во мне поочередно живут все времена года. Всегда поочередно: тепло, жарко, холодно. Как любовь и ненависть, нищета и изобилие, тьма и свет. Надо уметь чередовать эти удовольствия. Всегда поочередно. Чтобы сбить с толку противника.

И в жизни, и на сцене она была разная. Жесткая и человечная. Ядовитая и бесподобная. Горькая и сладкая. И всегда непредсказуемая.

И. Кальман. «Принцесса цирка». КаролинаЕе знали другой. Не все — избранные. Нежной. Трогательной. Остроумной. Щедрой. Доверчивой. Ранимой. Страстной. Жадной до жизни. Была ли она счастлива?

— В моей жизни было все. Я любила. Испытывала сильные чувства. Были у меня и романы, и увлечения. Но я всегда была предана одному мужу… И я всегда была предана единственному театру.

Потрясающая комедийная артистка была живым его сердцем. Ее нелепых героинь обожали. Сыграла она их с избытком. Смешно. Неожиданно. Взахлеб. Ничего не боясь. До восторга в зрительном зале. Для нее игра не была ремеслом. Она составляла таинство и существо ее жизни.

«Я всегда была чертовски хороша» О себе и о своей внешности она говорила следующее: — Есть красота одноминутная, когда посмотрел, поразился этой красоте… и все, переключился на что-то другое. А есть долгая, когда хочется смотреть не отрывая глаз… На меня например. Мое лицо нельзя разложить на правильные черты… Мое на правильные не раскладывается… Оно у меня чуточку чересчур… Нос и все такое… Для сцены это хорошо. Моя красота — от черта… Да-да… Не смейтесь… Я всегда была чертовски хороша!

Аграфена  в оперетте  И. Дунаевского «Женихи».  Маркер – Игорь ВойнаровскийСамое важное, что есть в актрисе — это осанка! Запомните на всю жизнь — неважно, что на тебе надето и как ты выглядишь. Важно, как прямо ты держишь спину. В позвоночнике должна быть струна. Женщина, а тем более актриса, не должна сутулиться. Она может не соответствовать эталонам красоты и быть худышкой или толстушкой. Но если она прямо держит спину, значит, она прошла половину пути, чтобы нравиться зрителям и стать привлекательной в глазах мужчины. Водружайте энциклопедию на голову — она, как правило, из книг самая тяжелая — и вперед… К светлому будущему… Заодно и поумнеете.

Костюм — моя вторая кожа, смеялась она. Действительно, к костюму З.П. относилась с трепетом. Священнодействовала. Украшала. Придумывала. Колдовала. Примеряла. И всегда покоряла. И дело было не только в ее вкусовых пристрастиях. Они порой были чрезмерны… В ее понимании театральный костюм — это вторая кожа артиста. Здесь она была бескомпромиссна.

Не обходилось и без курьезов. В спектакле «Последняя любовь Насреддина» З.П. играла старшую жену в гареме.

— Мне видится старшая жена в прозрачных шароварах ниже пояса, с голым животом и в короткой кофте фигаро, — предлагал режиссер.

— Я не буду оголяться! Я уже не в том возрасте! У меня 54-й размер!

— Я сказал — будешь!

Шел спектакль. Мы все ждали выхода старшей жены. Она победно шла через всю сцену, и живот ее светился, как новогодний шар. Оказывается, она оклеила его ярким, разноцветным конфетти. Это было так здорово, необычно, красиво, по-театральному неожиданно!

— Крутобедрая моя! За что тебя назначили старшей женой? — спрашивал Насреддин — Игорь Желтоухов.

— За выслугу лет! — колыхнула она своим совсем не маленьким «богатством».

В зале аплодисменты!

Амплуа — герой. Однажды в разговоре об амплуа в оперетте я спросила ее:

— Какими качествами должен обладать артист на ролях героя? Голос?

— Это во-вторых

— Внешность?

— Это в-третьих

— Мужское начало?

— Не помешает.

— Зеля Петровна, что же во-первых?

— Герой должен уметь носить фрак.

А казалось бы, пустяки…

В. Илюшин. «Доходное место».  Кукушкина. Юсов – Игорь ЖелтоуховУчитесь у мастера. Когда в новой постановке для нее не было роли, она умоляла режиссеров написать для нее эпизод, любой номер, любой образ, чтоб хоть на минуту появиться на сцене. И ей всегда шли навстречу. Так, в спектакле «Ерофей Хабаров» она играла шаманку в нанайском стойбище. Режиссер написал ей номер на нанайском языке. Запомнить это было невозможно! Начались репетиции. Она вышла… Пошаманила под бубен… Все чистенько спела и гордо удалилась.

— Зеля, скажи честно, как тебе это удалось?

— Не скажу…

— Не буду для тебя писать…

— Ладно, скажу… Я текст на бубен наклеила, а остальное — дело техники.

— Молодец! Учитесь у мастера!

Мужчин она ставила высоко. У Зели Петровны было железное правило — кокетничать со всеми особами мужского пола старше 15 и моложе 60 лет. Мужчин она всегда ставила высоко. Понимала и умела с ними ладить. Со всеми режиссерами поддерживала прекрасные отношения. Иногда открывала им глаза и вносила определенные поправки, отстаивая и убеждая в их необходимости для спектакля или для роли. Ценила партнеров по сцене и дорожила ими.

В вопросах любви она была знатоком:

— Вы помните детскую сказку, как лягушка превращается в царевну. Так вот. Лягушка превращается в царевну тогда, когда ее любят. И наоборот. Царевна превращается в лягушку, когда ее разлюбят.

Чужие романы, страсти-мордасти она обожала. Когда слышала, что кто-то из молодых не хочет идти на свидание — вмешивалась:

— Не морочьте себе голову. Пойду я. Как народная артистка имею право первой ночи!

Она умела шутить.

Ф. Легар. «Граф Люксембург».  Алиса Томпсон. Маркиз Педро Мадейра Хозе – Валерий ХозяйчевУ нее всегда были блестящие партнеры. Начинала она с Войнаровским, Молчановым, Боровским, Поповым, Хилькевичем, Аркадьевым, Сергеевым, Бедой. Но среди всех партнеров любила и выделяла замечательного комика, своего наставника и мужа, который очень много сделал для раскрытия ее таланта — Валентина Аполлоновича Гримма, а также его ученика Валерия Михайловича Хозяйчева. С дорогим и неповторимым Хозенькой она всегда играла с большим удовольствием. Недаром французы говорят: противоположности сходятся. Величественная, крупная как монумент — она, и худенький, субтильный, нервный — он. Зрители обожали их эксцентрическую игру и всегда с нетерпением ожидали чего-нибудь невероятного. Зал ликовал, когда артист, например, прыгал ей на руки, и, прижимая его к своей широкой груди, она произносила коронный монолог:

— Варвар! Ты своими копытами растоптал мои лучшие годы…

Вот за такие эмоциональные моменты, за виртуозное умение артистов остроумно играть комедийные перевертыши и бегали в оперетту, и любили их героев всей душой!

Под стать друг другу. Когда на сцену выходили два народных артиста Игорь Желтоухов и Зеля Гримм-Кислицына, два мастера под стать друг другу по таланту, по востребованности, по зрительской любви — это всегда было похоже на театр двух артистов. Талантливых, оригинальных, незабываемых! Их творчество было объединено дивным, по своей сути главным актерским качеством — редким обаянием и чувством юмора. На сцене они, как две большие породистые собаки, лениво покусывая друг друга, вступали в диалог, понимая сердцем осознанную необходимость быть вместе. Когда их сценические герои любили друг друга, они дарили зрителям надежду на человеческое счастье. Если ссорились, то вечный конфликт непонимания мужчины и женщины они играли с тонкими нюансами сатиры.

— Отойди от меня. Я боюсь энфэкции…

— Дорогая, на твой организм никакой энфэкции не хватит.

Народ эту пару обожал и внимательно следил за их успехами.

Б. Александров. «Свадьба в Малиновке. Гапуся. Яшка – Станислав БоридкоКак забыть нам те мгновения… Забыть их невозможно. Они, как театральное эхо, всегда возвращаются…

Сочная Малиновка. Среди живых кур сидят на краешке колодца и озорно беседуют Гапуся — Зеля Гримм-Кислицына, и Яшка-артиллерист — Станислав Боридко. И вдруг Яшка, нарочно пугая Гапусю, падает в колодец. Как в замедленной съемке, она одной рукой хватает его за чуб и вытаскивает.

— Чуть не утоп, сердешный…

— Только после вас…

Урок премудростей «форменного безобразия» танца «втустепь» мы словно постигали вместе с ними. С какой удивительной свободой, азартом, естественностью, бесстрашием Гапуся, почти влюбленная в Яшку, падает ему на руки, а он легко ее подхватывает. Все, что делали эти два партнера в этом и в других спектаклях, было всегда неожиданно, на грани лирического и гротескового жанров. Фейерверк чувств! Мастерства. Темперамента. Таланта. Фантазии. Добавьте живой нерв. Подлинность происходящего. Дыхание зала, которое мы так ценим в театре.

Не забыть ее голос — неотразимый, летящий, с неповторимыми модуляциями. Голос княгини Бажены из спектакля «Марица». И движения рук тоже летящие, словно взмахи крыльев.

— Пенижек, Пенижек, где тебя черти носят?

— Да здесь я, здесь! — вылетает на сцену Виталий Черятников.

Они начинали танцевать так, как поезд набирает скорость, и не спеша доводили номер до высшей точки кульминации. Нет, они не танцевали. Они парили над сценой… Спрашиваем:

— Как вы это делаете?

Отвечают хором:

— Главное здесь найти точку отрыва… и поймать вдохновение…

Они умели летать.

О. Сандлер. «На рассвете».  Мадам Энно. Мсье Энно – Валентин ГриммОт меня еще ни один мужчина не ускользнул. Своего партнера Юрия Тихонова она побаивалась. Он часто над ней подтрунивал. Но играть с ним любила. За их плечами ряд блистательных спектаклей. Мы вспоминаем их с удовольствием! В «Герцогине Герольштейнской» она выплывала на сцену как «белая акула», и ее мужа генерала Бум — Юрия Тихонова начинало потихоньку «штормить». И только Брунгильду — Зелю Петровну — невозможно было вывести из себя…

…В лучах яркого света, с саблей на боку, в наполеоновской треуголке, в мундире с золотыми эполетами… на бедрах — стоит воинствующая генеральша и сообщает: «От меня еще ни один мужчина не ускользнул!» Но однажды она, оговорившись, ляпнула: «От меня еще ни один мужчина не соскользнул!» Зал на секунду замер и взорвался аплодисментами! С режиссером чуть не случился инфаркт… А конфуз этот мгновенно стал театральной байкой и навсегда вошел в анналы театральных курьезов и поводов для шуток любимых партнеров.

Простим ей эту категоричность. Совсем по-другому складывались ее отношения с партнершами по сцене. Жадная до работы, она ревниво относилась к талантливым артисткам. Когда они претендовали на «ее роли», когда играли с ней в другом составе — нервничала. Они раздражали ее самим фактом своего существования. Стесняли, как надоевшие соседки по коммунальной кухне. Когда дело касалось ее профессиональных интересов — была холодна и непреклонна. Наблюдая за начинающими артистками, она язвила: «Профурсетки! Глупые птицы, рассчитывающие получить все и сразу, не понимая, что быть артисткой — означает иметь к этому призвание и дьявольски много трудиться. А они… Ничего не умеют… Ни на что не способны… И ничего не знают о театре… Ни-че-го

Ж. Оффенбах. «Герцогиня Герольштейнская». БрунгильдаЕй нравилось жить неосторожно, полноценно, не сдерживаясь и ни от чего не отказываясь. Но случались моменты, когда мудрость изменяла ей, при ее-то потрясающей интуиции. В 1993 году она вдруг решила поставить спектакль. Как мы ее все отговаривали! Зачем? Не надо! Это другая профессия. Пожалейте себя! Нет! Стояла на своем. Она знала, зачем. В память мужа. Когда-то Валентин Апполонович очень хорошо поставил несколько спектаклей в театре. Они долго и успешно держались в репертуаре. Зеля Петровна решила доказать всем и себе, что умеет и это. Поставила. Премьеру отмечали широко. Каждый артист считал своим долгом прийти с шампанским и приложиться к ее руке. Даже для опытного, профессионального режиссера событие такого рода большой стресс. Всегда груз разных эмоций. Она не рассчитала своих сил. Случился удар. И 16 лет она не выходила на сцену и была практически прикована к постели…

Когда верстался это номер, ее не стало. 27 октября 2010 года актриса ушла из жизни.

Почти пророчество. Зеля Петровна была невероятно влюблена в жизнь!

Рано потеряв мужа, она никогда не отчаивалась и говорила: «Нужно доверять только жизни. Жизнь такая штука — побеждает все. Всегда подаст надежду, при любой, самой страшной трагедии. Жизнь — это куча всего вперемешку: битые горшки и небо в алмазах. Но у жизни есть свои бермудские треугольники. Тот, кто в них попадал, должен знать, как не потеряться и выбраться. Я знаю и то и другое. Но наступит день, когда уже не выбраться…»

«Я коронована своими зрителями», — утверждала Зеля Петровна…

Но надо, чтобы шипы как следует впились в тело, тогда корона будет держаться на голове…

Чего это стоило, знала только она! Все, что эта потрясающая и незабываемая артистка делала на сцене, было уместно, желанно, неповторимо! По большому счету театральная жизнь Зели Петровны состояла из нее самой, из тысячи масок, которые она носила… уютной гримерки… и абсолютной любви зрителей.

— Когда я своей игрой доставляю кому-то удовольствие, я испытываю невероятную радость… И очень часто мне хочется поблагодарить зрителя за то удовольствие, какое я ему доставляю.

Тамара БАБУРОВА