Кусочек бирюзы в мозаике жизни

Дмитрий ЕфремовНедолго длится зимний день в лесу. Кажется, только развиднелось, проглянуло сквозь плотные облака неяркое солнце, и уже пошли на убыль краски. Лес, в котором небо и снег слились в одно целое, затаился, притих. И в этом белом пространстве возвращались с охоты трое людей. Неторопливо переговариваясь, они присели на валежник, закурили, мечтая о тепле, печке и горячем чае. Потом двое из них встали и продолжили путь. А третий задержался. Привычно достав из охотничьей сумки блокнот и карандаш, он легкими штрихами торопливо набросал на листке бумаги бредущих по глубокому снегу товарищей, очертания отягощенных снегом веток — и обыкновенный день из жизни ученых-лесоводов, запечатленный рукой художника, стал одним из экспонатов персональной выставки Дмитрия Ефремова «История познания. Лес и люди», которая в конце 2006 года состоялась в выставочном зале Регионального творческого союза.

Зимняя рапсодияДмитрий Федорович Ефремов — ученый, кандидат сельскохозяйственных наук, заслуженный лесовод России, автор более 200 научных работ — прошел путь от младшего научного сотрудника до директора Дальневосточного научно-исследовательского института лесного хозяйства (ДальНИИЛХ), которым он руководил более пятнадцати лет. Темой его трудов, интересов, исследований является лес, он же стал любимой натурой в живописи и графике. В архиве Ефремова хранится бесчисленное количество этюдов, набросков, рисунков, натюрмортов, отражающих почти полувековую жизнь в науке: здесь и природа Камчатки и Дальнего Востока, и мгновения жизни людей, эту природу преобразующих, и дружеские шаржи на коллег и самого себя, и портреты. Эти небольшие по размеру зарисовки, как разноцветные камешки на дне реки жизни, складываются в мозаичное полотно, с каждым кусочком которого связана своя история. А «подручные средства» — листок бумаги в рабочем блокноте, карандаш или шариковая ручка — всегда с собой.

Встреча на маршруте— Мне легче нарисовать, чем отыскивать слова для описания того или иного явления, — признается Дмитрий Федорович. — Можно сказать, что я просто фиксирую мгновенья жизни или иллюстрирую их. Например, сижу на лекции и вдруг чувствую, что рука тянется к карандашу, стремясь запечатлеть чей-то колоритный затылок или профиль. Через пять-семь минут набросок готов. Это как стихи или музыка: подступит — и все. Самое интересное, что голова в этом процессе не принимает никакого участия. Порой я сам удивляюсь тому, что выходит из-под моего карандаша.

Любопытно, что поначалу Ефремов пришел в зал галереи для того, чтобы оформить некоторые особенно дорогие сердцу работы. Просто так, для памяти. Человек огромного обаяния, глубоких знаний и при этом необычайно скромный, Дмитрий Федорович никогда не думал, что его рисунки могут представлять интерес для специалистов. Однако хабаровский художник Игорь Кравчук, увидев графические наброски, которые принес посетитель, решил, что они из коллекции профессионального художника, и заинтересовался ими. Когда выяснилось, что автор перед ним, Кравчук убедил ученого, что его работы стоят того, чтобы их увидели люди. Сначала выставку организовали в ДальНИИЛХе, где она была чрезвычайно тепло принята коллегами Ефремова, затем в Выставочном зале Регионального творческого союза.

Стоит ли говорить, что любая выставка — это открытие и знакомство с огромным неведомым миром. А если художник при этом оказывается интересным собеседником, то такая встреча радостна вдвойне.

Лесной штаб— Я родился в городе Серпухове Московской области в семье лесничего. Перед войной отец перевез семью в лесничество, так что детство прошло среди природы — рек, деревьев, птиц, зверей, — вспоминает Дмитрий Федорович. — Рисовать начал уже в шесть лет, это восполняло недостаток общения со сверстниками. Каждый день, проведенный в лесу, становился событием. Помню, это было в третьем классе, выходим из дома с сестрой и прислушиваемся, в какой стороне волки. Если воют за березняком, значит, это еще не опасно и путь свободен. А вот если в осиннике, то тогда берегись. Школа находилась в деревне, до которой шагать четыре километра, по дороге всякое случалось... Все, что видел вокруг, я потом рисовал, чтобы излить свои впечатления. В нашей семье не было художников, моим учителем стал лес, он повлиял на меня, поражая воображение своей красотой и богатством. Однажды был курьезный случай: я нарисовал лесника Тимошу, а у него были большие усы. Кто-то из взрослых, увидев рисунок, сказал: «Как у Сталина». Мои родители, помню, страшно перепугались, услышав подобное сравнение.

Школу Дмитрий закончил в 1955 году, это было чудесное время свободы, радости, единения. Поколение, детство которого пришлось на военное время, рано повзрослело, поэтому молодые ребята в первое мирное десятилетие спешили добрать то, что было отнято у них войной — беспечность, бесшабашность, радость и полноту жизни.

Добрый дяденькаПосле окончания школы молодой человек поехал в Москву, отнес свои работы в Суриковское художественное училище, и они были приняты. Оставалось сдать экзамены по общеобразовательным дисциплинам, но внезапно абитуриент забирает свои документы из училища и относит их в Московский лесотехнический институт. Казалось бы, необъяснимый поступок. Но только на первый взгляд.

— Я рисовальщик, не художник, — признается Дмитрий Федорович. — Моя вселенная — лес. По природе я закоренелый лесовод, хотя любовь к изобразительному искусству сопровождала меня всю жизнь. Но художником себя назвать не могу.

Наверное, умение образно видеть и постигать окружающее через «картинки» было для ученого тем параллельным миром, который сопутствовал основному делу, давал возможность скрасить трудности полевой жизни, взглянуть со стороны на себя и своих коллег. Дмитрий Федорович изучал много книг по живописи, всегда интересовался новыми направлениями в живописи и графике, посещал выставки. Но основным все же оставался лес, во всем богатстве и многообразии форм — удивительным подземным миром, где происходит борьба, притяжения, отталкивания. Тем более что лес как совокупность живых организмов обладает теми же функциональными проявлениями, что и человек, уверяет Дмитрий Федорович, в нем происходит борьба внутренняя и борьба с себе подобными. Как и человек, лес требует бережного к себе отношения, и от правильного использования его богатств зависит природный ресурс, прирост и его дальнейшая судьба. Равно как и судьба человечества.

Еще будучи студентом Дмитрий Ефремов в составе Камчатской комплексной экспедиции АН СССР по изучению производительных сил впервые попал на Камчатку, удивительную страну, где не найдешь ни одного места, про которое можно сказать, что оно типично для края. Здесь все разное, непохожее друг на друга, напоминает живописное полотно или лоскутное одеяло.

Яйценята (после сплава по реке Яй)Разумеется, юноша был покорен уникальной красотой новых мест, влюбился в край вулканов и гейзеров. К тому же в экспедицию входили известные ученые с мировыми именами, яркие, интересные личности. Было много талантливой молодежи, которая в будущем приумножила славу науки. Жизнь была интересной и насыщенной.

По окончании института Дмитрий Федорович добился, чтобы его распределили на Камчатку, хотя его оставляли в столице.

— С тех пор я здесь, сперва работал на Камчатке директором опытной лесной станции, затем перевели на Дальний Восток, в Хабаровск. Изучал лесные ресурсы на Камчатке, в Магаданской, Амурской и Сахалинской областях, а также в Приморье, Якутии и Сибири. Как ученый объездил полмира, но лучше России ничего нет.

Хотя большая часть жизни ученого-лесовода прошла в поле, она была полна разнообразия и удивительных открытий и встреч, равно как и лес, о котором Ефремов может говорить бесконечно.

Будущий профессор – Л.Т. Крупская— К сожалению, то, что было накоплено в России за 200 лет существования лесного хозяйства: знания, колоссальный опыт многих людей, сегодня оказалось невостребованным, — не без горечи признается ученый. — Мы вступили в фазу разрушения и надлома, и отношение к исходному качеству и параметрам уже никогда не вернется. На этом месте может возникнуть что-то другое, качественно новое, но это уже другая история.

Может, чтобы уберечь себя и себе подобных от истребления, ученый при помощи пера, карандаша, реже кисти и красок и создавал на протяжении жизни своеобразный заповедник. Ибо не чем иным, как историей созидания Души, не назовешь его экспромты, выполненные в порыве сердца. Линии и штрихи, летящие, обрывающиеся, напоминающие росчерк в небе или таинственный знак на снегу — они как послания в Вечность. Сентиментальные, восхитительно бесполезные, как, например, соль или сахар. Без них ведь не умирают. Да, но и не живут.

Как заметила хабаровская художница Надежда Хрустова: «Главное впечатление от выставки Дмитрия Ефремова „История познания. Лес и люди“ — ощущение тишины. Чтобы познать природу, которую изображает, художник глубоко проникся этой тишиной и в таком умиротворенном состоянии передает свои впечатления. В его набросках нет напряжения, суеты, это этюды, сделанные в минуты отдыха — рано утром или при свете вечернего костра. Очень теплые работы, на которых человек предстает как часть природы, земли и неба. Человек — созидатель, стремящийся сберечь и обогреть землю, на которой живет».

Светлана ФУРСОВА