К далеким островам

Перечитывая Олега Щербановского

Дальневосточный писатель Олег Щербановский был влюблен в море, удивительно тонко чувствовал эту мощную стихию, посвящая свои повести и романы морякам, рыбакам, исследователям. Когда-то его книгами зачитывались поколения романтиков, а сегодня они, к сожалению, стали библиографической редкостью. Вот почему хочется напомнить читающей публике о судьбе этого советского прозаика. Лучше понять мир Олега Сергеевича Щербановского помогает его личный архив, переданный в 2017 году в фонд Приморской краевой публичной библиотеки им. А. М. Горького Олегом Владимировичем Гудзенко.

Всё из детства

Олег Сергеевич Щербановский родился 17 октября 1918 года во Владивостоке. Его отец — потомственный моряк из местечка «вольных матросов» под названием Никополь в Екатеринославской губернии (на месте Никополя в XVII веке находилась Запорожская Сечь. — М. А.), бывший матрос Добровольного флота сумел закончить Владивостокское Александровское училище и получить диплом штурмана малого плавания, а в 1926 году стал капитаном дальнего плавания. К сожалению, этот неординарный, смелый человек тяжело заболел и рано ушел из жизни.

Сергей Александрович Щербановский – отец Олега. 1923 Дореволюционный снимок, сделанный в городе Николаеве в модном фотоателье господина Шифрина, сохранил образ деда Олега — Александра Щербановского: красивый, мужественный, светловолосый и светлоглазый мужчина в форменном кителе с блестящими пуговицами и холеными усами задумчиво смотрит вдаль. У Олега Сергеевича были такие же светлые холодноватые глаза и симпатичная «семейная» ямочка на подбородке.

Мать писателя звали Анной. На старинной желтой карточке с дарственной надписью будущему супругу: «Сереже от Нюры Свиридовой. 1916 г.» запечатлена миловидная серьезная девушка с заложенными за спину руками и кротким детским взглядом. Через год после свадьбы у 27-летнего Сергея Александровича и его юной супруги родился первенец — Евгений. Олег Щербановский пришел в этот мир в суровом 1918-м. Жилось молодой семье, со слов писателя, «в годы интервенции крайне туго, на грани голода». Сергей Александрович учился в мореходном училище. Жили сначала за Голубинкой, потом на пароходах, которые стояли в ремонте, а отец был в подменной команде. Мальчики собирали в стоявших на подъездных путях в порту вагонах соевые бобы, благо их были россыпи, и приносили домой. Мама подсаливала их и поджаривала на постном масле. Чтобы сберечь детей, молодые родители возили их подкормиться к бабушке за триста с лишним километров от Владивостока. Остались в памяти Олега Сергеевича долгая езда на телеге, коровки да лошадки, медно-прозрачные яркие леденцы — петушки на палочках, продававшиеся на пьяной, развеселой ярмарке возле современного поселка Кировского. Еще он запомнил голод, коллективизацию, тиф, крестьян, бросавших в тридцатые годы свое хозяйство и бежавших из деревни. Так поступили его бабушка по матери и тетя с детьми, завербовавшись на рыбные промыслы, чтобы выжить, а дядя умер от тифа...

Первые пять лет Олег был лучшим учеником в классе, «без всякого труда и внимания на уроках», знал «весь учебный план наперед». И вдруг в шестом классе столкнулся с «непонятными, скучными, однообразными» алгеброй и геометрией. Посыпались плохие отметки, «как будто развязался мешок с двойками». Доходило до отчаяния, «самолюбие было крепко задето». В итоге провалил экзамен, в седьмом классе пришел новый преподаватель и пробудил интерес к математике. «И наступило вдруг прозрение, — вспоминал Щербановский, — такое внезапное, как будто передо мной в потемках зажгли ослепительный луч прожектора!»

Нюра Свиридова  – будущая жена Сергея Щербановского, мать Олега. 1916

Вторым серьезным увлечением стала химия, у него даже была химическая лаборатория с тысячей реактивов, а секретные записи в своем детском дневнике он делал только симпатическими чернилами. С удовольствием Олег занимался фотографией. Сначала это был самодельный фотоаппарат из спичечного коробка с просверленным куском граммофонной пластинки внутри. Заряжался такой коробок фотобумагой, снимать надо было с большой выдержкой: движущиеся цели на фото не получались, зато свой дом и завод Воронкина (ныне «Металлист») мальчик снял мастерски, а позже отец привез ему из Японии настоящий фотоаппарат.

Оба брата, и Женя, и Сережа, обожали и побаивались отца. Высокий, худощавый с красивыми песочными усами, он был суров в воспитании и требовал от своих детей самостоятельности. Ребята уважали его за прямоту и справедливость, за интересные рассказы. Сергей Александрович побывал в Индии, Японии, Америке, Китае, Африке, Англии, хорошо говорил по-английски и немного по-китайски и японски.

Книги открыли для Олега неисчерпаемый мир знаний, мудрости и чувств. Он с упоением читал «Вести ниоткуда» Уильяма Морриса, Герберта Уэллса, Майн Рида, Фенимора Купера, Жюля Верна, рассказы Джека Лондона, Роберта Льюиса Стивенсона, полюбил Эрнеста Сетона-Томпсона, Генрика Сенкевича, в 14 лет прочитал «Натурфилософию» В. Освальда, труды Аристотеля, штудировал «Записки о Галльской войне» Цезаря... У него проявились способности к языкам. Он читал на английском У. Уитмена, Р. Бернса, знал наизусть киплинговское «Если», изучал латынь, мог объясниться по-французски, в его рабочих тетрадях встречается чешский алфавит. Начитанный, любознательный Олег Щербановский преуспевал в написании сочинений. Склонность к писательству проявилась уже в седьмом классе, когда вместе с другом он издавал рукописный журнал, правда, всего в двух экземплярах. «Учителя требовали предъявлять его „на контроль“, а мы — „издавали“ для себя», — вспоминал он. Сверстники с нетерпением ждали очередных номеров.

Отец болел, и в 1934 году семья Щербановских переехала на его родину в Ростов-на-Дону, где капитан парохода «Местком» Морфлота Азовского моря Сергей Александрович Щербановский вскоре скончался. Чуть не в каждой книге Олега Щербановского (а у него их более пятнадцати) возникает образ покойного отца — человека, сделавшего себя, твердого как камень, кристально честного, чуткого, музыкально одаренного. Например, вспоминая родину, Днепр, отчий дом, откуда ушел четырнадцатилетним пареньком и нанялся юнгой на старую посудину, Сергей Александрович Щербановский проигрывал на баяне щемящий душу марш «Тоска по родине»...

Евгений Щербановский – брат Олега

После ухода отца Олегу пришлось бросить восьмой класс. Он устроился разнорабочим на судоремонтный завод «Красный моряк», потом электромотористом в контору «Заготзерно». В 1935-м осиротевшая семья вернулась во Владивосток. Материальное положение Щербановских было незавидным: 17-летний Олег, чтобы содержать себя и помогать матери, работал сначала на Владивостокском судоремонтном заводе № 2 Госморпароходства, потом на кондитерской фабрике. Хорошо подзаработать удалось летом 1937-го на Сахалине в поселке Катангли на японской нефтестанции.

В 1938 году юноша экстерном закончил среднюю школу и поступил в ДВГУ на физико-математический факультет. В 1939-м его перевели в Свердловский университет, но через год он вернулся во Владивосток, где продолжил учебу в ДВПИ на кораблестроительном факультете, видимо, заочно, потому что преподавал параллельно в средней школе № 1, а в 1941 году был принят учителем физики и математики 8–9-х классов в Краскинскую среднюю школу Хасанского района. Обучал математике детей военных, после уроков помогал учительнице физики, жене военного, служившего на самой границе, навести порядок в запущенном физкабинете. Для души у Щербановского оставался мир формул и вычислений, он читал В. Минто, Э. Шредера, О. Шмидта. Лучшее воспоминание о Краскинской школе — ученики, сотни вопросов, нерешенные задачи, уравнения, надежды, грезы о том, что будет после войны, как будет... В приказе № 108 по Хасанскому роно от 20 декабря 1941 года в графе «Образование» записано: «2 курса Свердловского университета». Сохранилось фото: писатель О. С. Щербановский в гостях у школьников поселка Краскино.

Мечту стать кораблестроителем Олег Сергеевич Щербановский не забыл, корабли и море манили его с детства. Вот и главный герой «Ловцов жемчуга» депутат Верховного Совета Сергей Павлович Курлыкин тоже мечтал строить корабли, а стал известным на Дальнем Востоке рыбаком, капитаном мотобота, талантливым изобретателем.

Испытание войной

Анна Щербановская –  мать Олега

Щербановского не взяли на фронт — подвело зрение (близорукость обнаружилась в детстве и была его большим горем), хотя он не раз ходил в военкомат и требовал послать его на передовую. Отвечали сурово: где поставлены, там и служите, не где пожелаете, а где нужны! Олег Сергеевич был мобилизован на оборонные работы. С 1943 по 1948 год трудился в Крабоморзвертресте на плавучем консервном заводе «Четвертый краболов», позже на плавзаводе «Алма-Ата».

Военные рейсы — это самоотверженный труд, бессменная вахта, когда всегда нужно быть настороже, в боевой готовности, потому что в Тихом океане всюду подстерегали немецкие и японские торпеды, бомбы, вражеские подлодки, рейдеры, гудящие самолеты неприятеля. Советские грузовые суда, в основном старые, «ползали по морям со скоростью семи-восьми узлов», но служили стране на совесть в трудное время! Люди трудились на износ: сами грузили уголь для судна, грузили рыбу (сухого посола в штабелях, в ящиках, бочках, консервы), занимались ремонтом судна (покраска, шпаклевка, конопатка, отбивка ржавчины и так далее) в условиях острого дефицита деталей, инструментов, материалов. Трудовой день длился по 15 часов, питание было скудным: норма хлеба 800 граммов, за перевыполнение на 200 граммов больше, щи и слегка подмасленная каша. Вооруженным пушками, пулеметами, глубинными бомбами изношенным пароходам приходилось отражать атаки пиратствовавших неизвестных подлодок. А чтобы отразить атаки и выжить, команда постоянно училась, устраивались ночные тревоги: водяные, пожарные, боевые. После победы в благодарность за трудовые заслуги Олег Сергеевич Щербановский, работавший, как многие другие труженики тыла, не щадя жизни и здоровья, без отдыха, отпусков и праздников, был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

В поисках слова

Олег Сергеевич и Вера Георгиевна на рыбалке

Какой бы тяжелой ни была жизнь, даже в страшное военное время он всегда занимался самообразованием, книга оставалась неизменным спутником и другом. Олег Сергеевич штудировал энциклопедии, словари, пополнял запас слов и знаний, долго-долго, по-солоухински, искал слова, пробовал их на цвет, вкус, остроту, прочность, мучился над предложениями. Думается, начинал он с коротких записок, простеньких бытовых зарисовок, воспоминаний о семье, детстве, родительском двухэтажном деревянном домике, где на чердаке вечно ворковали голуби, а в палисаднике рядом с цветами жил старый-престарый тополь. Послевоенные толстые картонные тетради хранят Belles Letters (беллетристика) и рукопись под названием «В дни черной тени» (апрель 1947, Владивосток), написанные карандашом в то же время, что и «Стрелка». Подписаны они звучным псевдонимом Олег Минорский. Со временем Олег Сергеевич выработает свою личную методику. В ней будут характеристики людей, философские размышления, диалоги, внезапная концовка, юмор, ирония.

Его первая, выстраданная, знаменитая повесть «Стрелка», вероятно, написанная по личным впечатлениям, «была подвергнута разгрому на Дальневосточной писательской конференции». Бледным и невыразительным назвала образ Люды Ковровой местная критика. Писателя, прошедшего «огненные рейсы» Великой Отечественной, обвинили в незнании жизни и безответственности!

С 1948 года Олег Щербановский постоянно печатается в газете «Красное знамя» и журнале «Дальний Восток». Через много лет главный редактор «Дальнего Востока» Николай Наволочкин напишет ему: «Мне по-прежнему очень хочется опубликовать что-то твое в журнале. И потому, что ты много сделал для становления „Дальнего Востока“, печатая у нас свои романы, и потому, что я тебя давно знаю, ценю, да и старились мы параллельно...» Как корреспондент «Боевой вахты» и «Тихоокеанского комсомольца» Щербановский колесит по краю, знакомится с людьми. Такие поездки давали возможность насытить свои произведения новыми картинами и сюжетами. В архиве писателя уцелело удостоверение № 18, выданное корреспонденту Олегу Сергеевичу Щербановскому редакцией «Тихоокеанского комсомольца» 24 мая 1948 года, и действительное по 31 декабря 1949 года.

Журналистское творчество Щербановского богато очерковыми материалами о простых (не элите) людях — «истинном предмете литературы» — рыбаках, краболовах, моряках транспортного флота, лесорубах, бережливых судоремонтниках, знатных шахтерах, комсомольцах, героях труда, спортсменах, ученых... У него широкий кругозор: в очерке «По поводу одной лекции» Олег Сергеевич критикует работу Приморского отделения Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний. Может быть, по заданию редакции, но очерк написан ярко, живо, интересно — видно, что автор не только хорошо разбирался в научных вопросах, но умело увязывал процесс горообразования с диалектическим материализмом.

Вера Георгиевна – жена Олега Сергеевича ЩербановскогоЛюбознательный, жадный до знаний Олег Щербановский до последних дней жизни был в курсе новейших достижений науки и техники. Его друг и товарищ по писательскому цеху Михаил Матюшин как-то сказал, что «если бы он не стал писателем-профессионалом, он теперь был бы, вероятно, доктором математических наук». Статью Олега Сергеевича о промежуточных функциях хвалил сам академик Николай Николаевич Лузин, пророча Щербановскому большое будущее в математике. Во время войны после тяжелой вахты он не выпускал из рук двухтомный «Курс анализа» бельгийца Валле-Пуссена. У него были две тетради: черновые математические выкладки он записывал в самодельную, а продуманные новые идеи и темы — в главную, купленную в США.

Теплым летним днем послевоенного 1948-го забрел в редакцию «Тихоокеанского комсомольца» только что уволившийся с воинской службы Миша Матюшин с тайной мыслью «поступить в корреспонденты». В редакции матросика встретил солидный 30-летний литсотрудник Олег Сергеевич. Большой, белесый, нервный, рефлексирующий интеллигент Щербановский со временем станет для младшего собрата по перу Михаила Матюшина другом, наставником, подарит ему «лавину сюжетов, говоря, что их у него «на три писательские жизни». Щербановские, Олег Сергеевич и Вера Георгиевна, дружили с Михаилом Ильичом и Марией Ивановной Матюшиными всю жизнь. В 1968 году Матюшин, занимавший в тот момент должность руководителя Приморского отделения Союза писателей РСФСР, помог получить им квартиру.

Литературная жизнь в конце 1940-х — начале 50-х была бурной, насыщенной. «Тихоокеанский комсомолец» в течение нескольких послевоенных лет устраивал творческие мероприятия, собирая вокруг себя талантливую молодежь: артистов, художников, ученых, писателей, поэтов. На «ТОКовские среды» обсуждать литературные новинки приходили молодые Я. Кауфман, С. Иванов, И. Дрогин, О. Щербановский и другие. По итогам литературного конкурса 1948 года, объявленного газетой, автор рассказов «Модель» («Дороже жизни») и «Когда зреют сливы» О. Минорский (Щербановский) получил поощрительный приз — вознаграждение в 200 рублей.

В ноябре 1949 года в Хабаровске прошла творческая конференция писателей Дальнего Востока. Здесь собрались В. Ажаев, А. Твардовский, М. Луконин, Г. Марков, Э. Казакевич. На конференции обсуждали произведения приморских литераторов Г. Халилецкого, И. Божка, М. Гусева, М. Самунина, О. Щербановского. Газета «Тихоокеанский комсомолец» напечатала групповой снимок, где среди дальневосточных авторов и столичных литературных корифеев запечатлен худой белобрысый очкарик Олег Щербановский. В это же время журнал «Октябрь» в лице П. Березова дал хорошую оценку его «Стрелке». В 1951 году переработанный образ Люды-Стрелки отдельным изданием под названием «В море» выпустил Прим-издат. Неплохо об этой работе Щербановского отозвался и Дмитрий Нагишкин. В декабре 1952 года книгу обсудил Всесоюзный семинар молодых прозаиков, участник которого Л. Никулин в своем отзыве отметил: «...повесть порадует наших читателей-маринистов...» В 1963 году на страницах «Литературной газеты» (№ 7 от 15 января) высказался Николай Задорнов: «Яркие картины жизни, верные и тонкие наблюдения за душевной жизнью героев... высокая и благородная роль, которую играют комсомольцы в судьбе девушки...». С Николаем Задорновым Олег Щербановский поддерживал дружеские отношения всю жизнь. Они встречались в сентябре 1983 года, когда Задорнов приезжал в Приморье на съемки «документального фильма по дорогам В. К. Арсеньева».

Олег Щербановский. Владивосток.1941

Осенью 1953 года с целью улучшения работы с творческой молодежью краевой комитет комсомола, краевой отдел народного образования, редакция газеты «Тихоокеанский комсомолец» совместно с Приморским отделением Союза советских писателей объявили открытый литературный конкурс. В нем участвовали более ста авторов, приславших рассказы, стихи, басни, поэмы. Все эти произведения были посвящены жизни комсомольцев и молодежи Приморья, героическому прошлому, борьбе за мир. Волнующий рассказ О. Щербановского «Поздней осенью» (о грустной нормировщице Тосе) в номинации «Проза» получил первую премию. Рассказ печатался в № 18, 20, 22 газеты за 1954 год. Через некоторое время приморцы прочитали его в 17-м выпуске альманаха «Советское Приморье». Вошел он и в книгу Щербановского «Дорога через перевал», вышедшую в свет в 1957 году. В целом критика была положительной, автора называли мастером рассказа, поднимающим важные вопросы этики в жизни и поведении молодежи, вступающей в пору зрелости. Повесть «Солнечное утро» и три рассказа («Дорога через перевал», «Перед штормом», «Привет морскому ветру») нашли менее удачными из-за тяжелого, сухого, «философского» языка, «торопливости в работе и небрежного отношения к слову».

На литературной странице «ТОКа» в рубрике «Наши писатели» (1958 г.) есть шутливое обращение к автору «Дороги через перевал»:

Ему, чье сердце гордо от похвал,
И днем и ночью помнить
не мешало б:
Ведет «Дорога через
перевал»
К вершине славы
только... без привала.

Горожане, колхозники внимательно следили за литературными новинками, оценки и пожелания тружеников Приморья местным писателям зачастую публиковались в местной печати. Так, библиотекарь из Черниговского района Е. Межевая называла особенно ценными «некоторые рассказы Щербановского о жизни и труде советских моряков... Щербановскому удалось ярко и убедительно нарисовать образы героев, неутомимых борцов за коммунизм». Рабочие, служащие, пионервожатые, капитаны дальнего плавания, библиотекари сами желали учиться литературному мастерству. В «ТОКе» работал литературный кружок под руководством Геннадия Гука, где на примере многочисленных произведений приморских писателей и поэтов (Щербановского, Исмаилова, Матюшина, Майбогова и других) слушатели с большим интересом изучали теорию литературы, постигали стихосложение и другие премудрости. И принимали участие в жизни литературного Приморья. 1 октября 1962 года Владивосток встречал бригаду из московского журнала «Октябрь»: редактора отдела прозы А. Л. Харитонову, поэта Владимира Туркина, писателя Вадима Очеретина. Столичное издание активно сотрудничало с дальневосточниками. С пожеланиями и замечаниями в адрес журнала выступили Ю. Рудый, В. Кучерявенко, Н. Матвеев-Бодрый и наш Олег Сергеевич Щербановский.

О счастье

Олег Сергеевич Щербановский с учениками Краскинской  средней школыТема человеческого счастья проходит через многие рассказы Щербановского. Не исключение и «Невеста». Рассказ напечатан в 26-й книге литературно-художественного альманаха «Тихий океан». Известный литературный критик С. Ф. Крившенко отметил живые характеры, добротные диалоги, острые психологические столкновения, но указал на смысловую ограниченность и идейную бедность. Щербановскую «Невесту» не в ее пользу сравнивали с чеховской героиней. Подлинное восхищение вызвал у читающей публики рассказ «Маскарад», вошедший в сборник 1962 года «Счастье» (его и сейчас можно читать с удовольствием). По словам С. Крившенко, «есть в нем и внутреннее одухотворение, неподдельная искренность чувства, игра». Как и американец О’Генри, Щербановский дарит надежду на исполнение желаний и человеческое счастье. Рассказ печатался в «Смене», был переведен на английский и опубликован в Moscow News в дни Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Вене. Его также поместили в учебник английского языка в двух уроках.

Любовь — главная тема повести «Человек за бортом» (1976). К сожалению, произведение не опубликовано, потому что на первом месте, по мнению литературных функционеров, должна быть «деятельность трудового коллектива», осваивающего новый рыболовный траулер. В итоге «повесть не получилась, и „спасти“ ее путем доработки невозможно», несмотря на «вдумчивую редактуру» писателя Юлии Алексеевны Шестаковой. «Прошу тебя поверить, что я очень переживаю за эти три рукописи (речь идет об „Утерянной теореме“, рекомендованной Л. Князевым, и одном из романов. — М. А.). Все рукописи не безнадежны, но в настоящем виде принять их мы не могли», — написал 20 ноября 1979 года главный редактор «Дальнего Востока» Н. Наволочкин.

Истории преодоления

В начале шестидесятых Олег Сергеевич подошел к жанру романа. Согласитесь, не очень много написано художественных книг об ученых, занимающихся рыбохозяйственной наукой. «Не оставляй надежды» — история преодоления собственных заблуждений и нравственного прозрения честолюбивого молодого ученого, набравшегося мужества признать свои ошибки.

Увлечение Щербановского астрономией нашло отражение в ранних очерках и повести «Новая цефеида», написанной чуть раньше романа. Герой — тонкий, умный, не плакатный мечтатель Володя Крапивин, грезящий о новой звезде. В детстве Олег Щербановский пытался построить из подручных средств телескоп, фотографировал Луну через бинокль и строил внушительные планы о карьере астронома.

Его второй роман «Унесенные бурей» был настолько успешен, что в 1971 году его перевели на латышский и выпустили в Риге в издательстве «Лиесма». Чтобы подтвердить высокое звание передовиков, семь влюбленных в рыбацкое дело молодых мужиков на «тринадцатом» мотоботе выбирают драгоценные центнеры рыбы и попадают в жестокую бурю. Как же было страшно в этой холодной воющей бездне на утлом дрейфующем суденышке! Обессиленные, голодные, промерзшие люди пятнадцать суток боролись за жизнь и победили. Тема чрезвычайно близкая латышам, живущим на берегу моря.

Средства массовой информации иногда приглашали популярного писателя-мариниста поделиться творческими планами и рассказать о текущей работе. В архиве Щербановского сохранился черновик выступления, подготовленного для редакции телевизионных передач под названием «Для телевидения. О. С. Щербановский. Подводя итоги года». Радио Владивостока 3 и 9 апреля 1965 года в 21.30 транслировало главы из популярного романа «Унесенные бурей» (газета «Радио-телевидение» от 1 апреля 1965 года (№ 13) с анонсом этой радиопередачи).

В 1973 году в Дальиздате в числе прочих вышли пять художественных книг: сборники А. Плетнева «Чтоб жил и помнил», Ю. Кашука «Одна любовь», Н. Асеева «Солнечные прописи», роман А. Романовского «Верность» и книга рассказов и сказок (для детей и взрослых) «Серебряная рыбка» О. Щербановского.

Самый известный роман Щербановского — «Ловцы трепангов». Как лучшее произведение о рабочем классе он получил поощрительную премию на Всесоюзном конкурсе ВЦСПС и Союза писателей СССР 1970–1972 годов. В 1973-м книга вышла в издательстве «Современник». Герой романа — обиженный, растерянный 18-летний мальчик со сложным характером обретает родного человека — отца...

Следующим стал остросюжетный «Слепой капитан», написанный для детей и юношества. В городе детства Олега Щербановского, «где морской синий простор раскинулся до дальних лиловых берегов», а с виадука были видны большие, с иностранными флагами на корме пароходы, где вокзал похож на московский Ярославский, на обломках, так сказать, старого мира разворачивается настоящее приключение. Молодая советская власть ведет отчаянную борьбу с контрабандистами, отлавливает на Корабельном кладбище беспризорников, отмывает от грязи, приводит в человеческий вид и отправляет в детский дом на Черной речке близ станции Океанской. В книге много интересных наблюдений, воспоминаний о старом Владивостоке, например, зеленый чуркинский берег, застроенный деревянными домиками и казармами, лабиринты Миллионки, Семеновский ковш; забытая Петропавловская церковь, находившаяся в Куперовской пади, с крашеным зеленым куполом и бронзовым крестом, в уютном окружении деревьев, где штурман Яша Коркин выслеживал контрабандистов... Мальчики-погодки Яновские, думается, списаны с братьев Щербановских, они были очень похожи, Женя и Олег (посветлее и потоньше). Женя, старший, — крепкий, выносливый, спортивный, самостоятельно, по папиным книжкам, научился вязать морские углы, мог отлично помочь по хозяйству; с фронта вернулся домой во Владивосток с орденами и медалями, выучился на штурмана и стал старпомом, продолжив дело отца. И погиб в море...

«Тихие меридианы» (1974), со слов писателя, чуть ли не три года простояли в плане издательства. Олег Сергеевич прошел семь кругов ада, прежде чем рукопись о жестоком диктаторстве на полуштрафном разваливающемся торговом судне напечатали. Писателя больно задевало, что его поучали люди, знакомые с войной только по книжкам: нельзя писать о женщинах, пьянках, шалманах, воровстве, корабельных крысах и тараканьих играх; внештатного матроса второго класса интеллигентного Алексея рецензент назвал «болтливой жертвой первичной начитанности», упрекнув Щербановского в небрежном и расточительном отношении к языку и слову. Наш современник, преподаватель ДВГУ Ю. В. Прасолова назвала этот роман «замечательной страницей в истории не только дальневосточной, но и русской литературы второй половины ХХ века».

Над глубоким зрелым романом «Человек с чужого берега» писатель работал почти четыре года. Советская критика обвинила Щербановского в дурном вкусе, литературщине, банальщине, искусственности, а писатель всего лишь пытался сказать, что «с новой наукой должны быть связаны морально чистые, возвышенные духом люди, чувствующие ответственность за будущее человечество», такие как близорукий интеллектуал Эрвин Нейхауз, чья научная работа мистическим образом связана с открытием советского ученого-математика Анатолия Аргунова.

Олег ЩербановскийЕго особый мир

Архив писателя — это особый мир, личный, тайный. Что он хранил, наш мастер? Удивительно, кроме черновиков, неизданных рукописей, личной переписки, рецензий, семейных фото, там есть коллекция обычных советских открыток 1970–80-х гг. ХХ века, в том числе с изображениями животных. С раннего детства в доме Щербановских жили домашние питомцы — кошки, собаки. На фото Олега Сергеевича с щенком невозможно смотреть без умиления. В «Тихих меридианах» с любимицей экипажа застенчивой дворнягой Цыганкой герой ведет длинные беседы. Щемяще трогателен рассказ «Брат и сестра» про добрую девочку Светочку и выброшенного черствыми родственниками в ненастную погоду котенка (сборник «Серебряная рыбка»).

Еще одним увлечением Олега Сергеевича, о котором мало кто знал, были литературные пародии — на Римму Казакову, Виталия Коржикова, Станислава Куняева, Александра Коренева, Юрия Мельникова и других.

История появления архива Щербановского в Приморской краевой публичной библиотеке невероятна. Супруга Олега Сергеевича Вера Георгиевна, хорошо образованная, очень бойкая, моложе супруга на 14 лет, член Приморского общества охотников и рыболовов, автолюбитель с 1973 года, его личный редактор, корректор, помощник, была настоящей боевой подругой. Надолго пережив Олега Сергеевича, она в течение двух десятков лет боролась за сохранение его творческой памяти, писала письма руководителям края, в писательскую организацию, но результат был печальным: нет ни одного посмертного издания Щербановского. Секретарь Союза писателей России, председатель правления Владивостокской писательской организации и Приморского отделения Союза писателей России в апреле 2009 года письменно заявил: «Переиздание книги О. Щербановского считаю сейчас несвоевременным, так как это станет противопоставлением одного писателя всей писательской организации края в год ее 60-летия и вызовет отрицательную реакцию писательского коллектива Приморья».

Вера Георгиевна жила очень одиноко. Однажды ей, усталой, очень пожилой женщине, помог донести до дома на Амурской тяжелые сумки молодой мужчина. Они подружились, в итоге Вера Георгиевна в знак благодарности оставила ему свое имущество, в том числе бумаги супруга. Наследник передал весь архив Олега Сергеевича Щербановского в отдел рукописей Приморской краевой публичной библиотеки им. А. М. Горького. Архив писателя ждет своего исследователя.

Любознательный Щербановский много путешествовал по Приморью. «Нет лучшего отдыха в дни отпуска, как пройти по родному краю с рюкзаком за спиной, проехать по дорогам на попутных машинах, останавливаясь без всякого плана в маленьких селах... Вам придется шагать по тропам, над которыми туннелем сплетаются деревья, перелазить через сухие, обросшие ушками грибов валежины, переходить вброд и прозрачные и мутные речки...» Он шагал по арсеньевским тропам, любовался волнистыми сиреневыми сопками, пил «такую свежую и терпкую воду, за которую в городе платят по рублю за бутылку», наслаждался «смолистым воздухом от хвойных деревьев». Но более всего Олег Сергеевич любил море — возле него родился и вырос. Море было его страстью. Обрызганное солнцем, оно нежилось, заманивало в свои дымчатые дали, зеленоватое, мутно-зеленое, трепетное, зеркальное, легкое, гладкое, пенное, неприятное, пустынное, тускло мерцающее, переливчатое, бесноватое, «твои гребни похожи на оскалы клыка», вечно неспокойное, злое — и все равно «лучше моря ничего на свете нет»... Он писал о море, как художник пишет свои картины... В 1950-е Олег Сергеевич вместе с учителем физкультуры и труда школы № 17 Александром Ивановичем Хилькевичем (в этой школе учительствовала супруга Щербановского Вера Георгиевна. — М. А.) устраивал для школьников длительные туристические походы по краю. Культурный санаторный отдых писатель не любил. За всю свою жизнь он только раз был в Доме отдыха и один раз в санатории: жена заставила, и он «отдыхал» с блокнотом в руках.

Последний роман писателя «Остров ветров, или Гонионема» (1987) редактировался долго и мучительно. Со слов самого Щербановского, он закончил этот роман в 1983 году, «книга была очень актуальна». Рецензенты посчитали, что роман не получился. Журнал «Молодая гвардия» грубо написал, что «он просто не выдерживает критики — все в нем вторично, прямолинейно, схематично, психологически недостоверно». Член СП СССР Э. Просецкий в рецензии от 1 августа 1988 года назвал роман слабым. У Щербановского даже случился инфаркт «в результате эмоционального стресса». «Современник» в 1989 году в лице заведующего редакцией новинок прислал вдове писателя Вере Георгиевне, пытавшейся издать роман, отрицательный отзыв: «художественное несовершенство романа доказывается на конкретных примерах». В сокращении, «даже несколько обидном», со слов самого Щербановского, он был напечатан в журнале «Дальний Восток» за 1987 год.

Олег Сергеевич был независим, горд и, может быть, капризен, у него было высокое мнение о своем литературном таланте, он никогда не шел на компромиссы, не угодничал, не искал покровителей, не подличал. Его оскорбляли редакторские требования и запреты, чье «понимание литературы соответствовало не правде жизни и не растущему ныне плодотворному сочетанию социалистического и критического реализма, а сладеньким поделкам искусственных, а не реальных характеров». Это была крупная личность. Очень одаренный, независимо мыслящий, справедливый, Щербановский умел совмещать свободу духа с суровой советской действительностью...

Горько и больно сознавать, что могила популярного советского писателя, внесшего значительный вклад в литературную маринистику Приморья, романтика, влюбленного в море, ироничного, глубокого, тонкого автора, чье творчество было высоко оценено современниками, заброшена. Памятник Олегу Сергеевичу, установленный в 1988 году на Морском кладбище, требует реставрации, простое деревянное надгробие Веры Георгиевны, похороненной в 2010 году рядом с супругом, покосилось и скоро развалится...

Не так давно стало известно, что Приморское отделение Союза российских писателей по инициативе писателя Олега Вороного выделило деньги на обустройство захоронения четы Щербановских.

Марина АНДРЕЕВА
Фото предоставлены автором