Добраться до вершины

Светлана Юрьевна Жук Музейная летопись Светланы Жук

С Дальневосточным художественным музеем у Светланы Юрьевны Жук связана значительная часть жизни — в общей сложности 45 лет. В своей профессии она прошла все главные ступени — от научного сотрудника отдела западноевропейского искусства до главного хранителя. Защитила кандидатскую диссертацию по теме «Первый художественный музей на Дальнем Востоке России (1901–1941)», опубликовала более 20 научных и научно-популярных статей, приложила немало усилий для того, чтобы в музее заработала эффективная система мер по сохранению художественных ценностей, улучшению условий их хранения, реставрации и консервации. Она и по сей день говорит о своей работе как о миссии.

Когда Светлане Жук было два года, на Курилы, где она жила с родителями и годовалым братом, обрушилось небывалое цунами. Вода быстро поднималась, грозя смыть с лица земли все и вся. Чтобы спастись, нужно было карабкаться вверх по сопкам на самую вершину, где их ждал пограничный катер. Мать с маленьким сыном на руках и дочка, по малолетству не понимавшая, что происходит, спешили, выбиваясь из сил. Это произошло в 1952 году.

— Спустя много лет я встретила в Хабаровске человека, который в то время служил на Курилах и тоже пережил цунами, — вспоминает Светлана Юрьевна. — Разговорились... Да, чудо, что мы остались живы. А те, кто не успел или не в силах был добраться до вершины, исчезали под водой. Я сама этого не помню и знаю со слов мамы. Мы спаслись. Видимо, не суждено мне было тогда погибнуть, не исполнив своей миссии. Это я сейчас понимаю...

Светлана Жук всегда интересовалась изобразительным искусством. Это у нее от отца: «Он был пограничником, начальником заставы, любил рисовать, поэтому у нас в семье был культ изобразительного искусства. Но после окончания школы я поступила в Хабаровский пединститут на филфак. Правда, параллельно с учебой окончила детскую художественную школу — по любви».

По окончании института Светлану распределили на работу в Якутию, но суровый климат оказался губительным для здоровья, и она вернулась в Хабаровск. Работы по специальности не оказалось — в школах не было свободных мест, и ей предложили трудоустраиваться самостоятельно. Так в 1976 году Светлана Жук пришла в художественный музей на должность научного сотрудника — опять же по любви. Познавала новую профессию, читала лекции по истории искусства в самых разных организациях города — больницах, воинских частях, почтовых отделениях, книжных магазинах.

«У нас были проекторы, слайды, мы читали лекции и демонстрировали образцы мировой живописи. Бывало, что нужную репродукцию вырезали из каких-нибудь старых журналов, наклеивали на картон, вставляли в рамку... Представляете, на почте работница штампует документы, а мы рядом рассказываем о светотени или биографию того или иного художника. Справедливости ради должна сказать: люди нас всегда слушали с благодарностью.

Существовал жесткий план: пятьдесят лекций и пятьдесят экскурсий в месяц. А еще соцсоревнования, которые мы тоже должны были выполнять и перевыполнять, то есть к обязательному плану добавлялось еще пять лекций и пять экскурсий. Я справлялась, благо в Хабаровске было много различных организаций...»

Через пять лет специалист по западноевропейскому искусству Светлана Жук заинтересовалась фарфором, составила и написала небольшой каталог. К этому времени ей уже довелось поработать в столичных музеях — Ленинграде, Таллине. Познакомившись с этой работой изнутри, обогатившись новым опытом, поняла, что самое интересное для нее — музейные фонды, потому что здесь ты можешь оставаться один на один с произведениями искусства, рассматривать, заботиться о них и даже разговаривать с ними.

«В это время из музея увольнялась главный хранитель, и эту должность предложили мне. Я с удовольствием согласилась. Тогда у меня не было ни одного сотрудника, я одна работала. Правда, тогда и фонды насчитывали всего семь тысяч единиц хранения, не то что сегодня — 17 тысяч. В своей работе я всегда стремилась к идеалу, хотя условий для идеального хранения и показа в тот период и в помине не было. Художественный музей находился в здании бывшей синагоги на улице Фрунзе: тесно, неудобно. На втором этаже хранились предметы, а в зале, в отсеках за перегородками, лежали свернутые полотна, их открывали раз в два года, что было против всяких инструкций! Ведь картинам нужен свет, им необходимо дышать. К счастью, в музей тогда пришла новый директор Тамара Михайловна Кузнецова, она мои начинания поддержала. А вскоре отправила на стажировку».

Это было в начале 1980-х. После стажировки Светлана Жук вернулась окрыленная и сразу взялась за работу. Для того чтобы создать условия для наилучшей сохранности и экспонирования произведений искусства, закрыли западноевропейский зал (находящиеся здесь работы демонстрировались только на выставках), в большом зале оборудовали помещение для хранения, построили стеллажи. Все чертежи делала сама: знала размеры, форму, придумывала шрифты, надписи. Для Хабаровска это было внове.

«В 1990-е, когда пришли новые веяния, приезжие с запада рассказывали о современных тенденциях в музейной работе, а мы по-прежнему ютились в бывшей синагоге. Слава богу, хоть в теперешнее здание, которое сегодня нас тоже уже не вмещает, переехали в 1992 году. Старожилы еще помнят время, когда музей располагался на пятом этаже здания по улице Муравьева-Амурского. Однажды к нам пришли японцы, удивлялись и говорили, что это единственный на планете музей, расположенный на пятом этаже.

А ведь у нас в коллекции такие шедевры! Роскошно представлены Древняя Греция, Древний Рим, эпоха Возрождения. И работы-то непростые: ученик Рафаэля, ученик Микеланджело... А Тициан, о котором сначала велись споры: действительно ли это подлинник?! Скептики не верили или не хотели верить, что где-то в далеком Хабаровске хранятся такие полотна. Но мы провели технологическую экспертизу в Эрмитаже, и специалисты признали, что Тициан из хабаровского собрания — подлинный».

Работа в музее дарит немало открытий. Светлана Жук не без волнения вспоминает, как на обратной стороне некоторых полотен, присланных в Хабаровск в начале XX века из Петербурга, ей удалось разглядеть и расшифровать надпись: «Императорская Академия художеств». Только музейщики понимают, какие чувства можно испытать от подобных находок. Вот тогда главный хранитель по-настоящему заинтересовалась историей своего музея. В своей диссертации она использовала материалы более 25 архивов — центральных и дальневосточных. И такой серьезный подход у Светланы Жук во всем. К сотрудникам она тоже всегда требовательна, но это, в первую очередь, от собственного отношения к делу: все должно быть на высшем уровне.

Кто-то устремлен в будущее, а ей интересно работать в архивах, библиотеках, изучать факты, распутывать нить чьей-то забытой судьбы. Прошлое затягивает, манит, открывает горизонты, дает ощущение сопричастности. История музея для Светланы Жук не просто единицы хранения. За ними стоят люди, многое сделавшие для развития и пополнения музейных фондов, для прославления края. И чем больше узнаешь об этих личностях, тем отчетливей ощущаешь, как ниточка, протянувшаяся из прошлого от их судеб, поддерживает тебя сегодняшнюю.

Трудно переоценить значение личности приамурского генерал-губернатора Николая Ивановича Гродекова — человека образованного и просвещенного, стремившегося превратить молодой край в надежный оплот России на дальневосточных рубежах. Как отмечает в своем историко-биографическом очерке «Приамурский генерал-губернатор Н. И. Гродеков» доктор исторических наук Н. И. Дубинина, именно он был инициатором создания в Хабаровске краеведческого музея с естественно-исторической и художественной коллекциями, который со временем превратился в крупный научный центр. Собственно, краеведческий музей и начинался с предметов из личной коллекции губернатора. В 1901 году Николай Иванович, едва закончив последнюю очередь работ по краеведческому музею, стал предпринимать шаги и по созданию художественного.

«Благодаря его титаническим усилиям на Дальний Восток прибыло 64 произведения графики и живописи, которые везли из Санкт-Петербурга пароходом до Владивостока, а потом по железной дороге в Хабаровск, — рассказывает Светлана Юрьевна. — Это было огромное событие для города, газеты наперебой описывали работы, которые Николай Иванович подарил городу. В отчете императору за 1902 год Гродеков написал: „В этом году положено начало художественного музея“. Так что имя Николая Ивановича Гродекова по праву должен был носить наш музей. Но „краеведы“ — сотрудники краеведческого музея — нас опередили».

Еще одна знаковая личность — первый директор художественного музея Петр Михайлович Покровский, приехавший на Дальний Восток в 1926 году. Рассказывая о нем, Светлана Жук подчеркивает: Покровский заново создал художественный музей. Он часто ездил в Москву, имел доступ в хранилища столичных музеев, приглашал в Хабаровск художников из Москвы, Ленинграда, устраивал их выставки. Именно при первом директоре ДВХМ в музейном собрании появился русский, немецкий и французский фарфор. Из Третьяковской галереи поступили 107 произведений живописи и графики работы Боголюбова, Маковского, Верещагина, из Русского музея — картины Айвазовского, Шишкина, Репина, из Государственного исторического музея — коллекции икон. Покровский совершал экспедиции по Хабаровскому краю и привозил оттуда уникальные предметы, отражающие самобытную культуру коренного населения. Так в музее стала формироваться коллекция произведений народного искусства. Позднее был открыт зал оружия XVI–XIX веков.

В 1930 году вышло решение ходатайствовать перед Совнаркомом о создании музея регионального значения, и название само сложилось — Дальневосточный художественный музей. Когда Покровский был арестован по нелепому обвинению в том, что руководит шпионской организацией в пользу Японии, художники, работавшие под его началом, отзывались о Петре Михайловиче как о высокопрофессиональном специалисте, справедливом музейном руководителе, проявлявшем заботу о художниках и музейных сотрудниках, пользовавшемся авторитетом среди рабочих и служащих, хорошем семьянине и чутком отце. Этому талантливому человеку с трагической судьбой Светлана Юрьевна Жук посвятила статью «П. М. Покровский — директор ДВХМ».

И, конечно же, ей дороги те, кто многие годы жил и работал рядом с ней в музее — коллеги, научные сотрудники. В музее нет случайных людей, уверена Светлана Юрьевна, и если таковые появляются, то не задерживаются надолго. А бывает, кто-то вдруг решает уйти, но потом возвращается, и это уже навсегда. Среди них Людмила Козлова, Ольга Коновалова, Татьяна Лементович, Татьяна Давыдова...

«Только я, как пришла сюда в 1976 году, так и осталась, поняв на интуитивном уровне свою главную миссию», — делится Светлана Юрьевна.

Со временем появились ученики. Семь лет Светлана Юрьевна Жук вела преподавательскую деятельность. Это была совсем другая ипостась главного хранителя, но тоже направленная на развитие музейного дела. Разумеется, ни свободных вечеров, ни праздников вовсе не стало: жизнь по будильнику, иногда на пределе возможностей. Чем держалась? За счет внутреннего стержня, говорит она, внутреннего желания и... любви.

Сегодня Светлана Юрьевна Жук спокойна за дело, которому посвятила жизнь. Есть на кого оставить музей, ее дело продолжат достойные люди. Верит она и в то, что для музея обязательно построят новое здание — в красивом месте, на берегу Амура, чуть ниже Спасо-Преображенского кафедрального собора.

Светлана ФУРСОВА