«Решительно отвергаю...»

Елпифидор Титов«Е. Титов». Эта подпись довольно часто встречалась на страницах «Тихоокеанской звезды» в двадцатые и тридцатые годы, а также в первых номерах журнала «На рубеже» («Дальний Восток»). Во время работы над книгой «Время. Газета. Люди» я делал попытку узнать об авторе, судя по публикациям, человеке талантливом. Он печатал рассказы, очерки, памфлеты, литературно-критические статьи, переводы и обзоры на международные темы. К сожалению, тогда ничего о Титове узнать не удалось. Но фамилия эта отложилась в памяти: может быть, где-нибудь что-то и найдется.

В документах редколлегии журнала «На рубеже» за 13 ноября 1933 года обнаружил протокол заседания о назначении первым в истории журнала (ныне «Дальний Восток») ответственным секретарем Елпидифора Иннокентьевича Титова, заведующего литературным и международным отделами «Тихоокеанской звезды».

На заседании Дальневосточного правления Союза советских писателей 10 июля 1934 года рассматривалось заявление о приеме в члены творческого союза Е. И. Титова, П. Г. Кулыгина и С. М. Бытового. Сохранился такой документ: «Рекомендовать тт. Титова, Кулыгина и Бытового в члены Союза советских писателей. Анкеты и заявления направить в Центральную комиссию по приему в члены Союза СП». В анкетах, заполненных авторами, были названы их опубликованные произведения. Наиболее солиден список работ у Е. Титова. Печататься он начал в 1917 году.

Ко дню своего вступления в члены Союза писателей Е. Титов закончил работу над поэмой о партизанском движении, исторической пьесой о Дальнем Востоке. Близка была к завершению работа над сборником литературно-критических работ.

Поиски мои продолжались. Года полтора назад в Хабаровском государственном архиве мне выдали персональную переписку расстрелянного в 1938 году председателя Далькрайисполкома, члена ревизионной комиссии ВКП(б), избранной на XVII съезде партии, Григория Максимовича Крутова. Из рассекреченных документов я почерпнул много интересного. Но, пожалуй, больше всего порадовало письмо писателей-дальневосточников Е. Титова и П. Кулыгина.

Вот это письмо, которое привожу сокращенно:

«Уважаемый Григорий Максимович!

Сейчас советская литература, — писали Е. Титов и П. Кулыгин, — готовится к замечательному торжеству — к 20-летию Советской власти. У нас в ДВК предстоит и другая великая дата — дата освобождения края от колчаковщины и интервентов...

В итоге восьмимесячного труда написана первая пьеса под названием „Сергей Лазо“. Эта вполне самостоятельная часть трилогии отражает наиболее драматический этап борьбы 1919 — 1920 годов...

Сейчас выяснилась необходимость кратковременной поездки в Москву, где нашим консультантом- историком Шурыгиным в одном из архивов найдены подлинники дневников Лазо, копии с которых должны быть, как нам кажется, у нас в крае. Кроме того, нам необходимо, прежде чем начнется работа над постановкой пьесы, встретиться со многими соратниками Лазо, живущими в Москве.

Сейчас нам крайне нужна поддержка, чтобы работа была успешно закончена...

Литераторы-дальневосточники П. Кулыгин, Е. Титов.

Хабаровск, 10 января 1936 г.»

Не известно, знал ли В. Батманов, бывший работник «Тихоокеанской звезды», о письме П. Кулыгина и Е. Титова председателю Далькрайисполкома, когда «сигнализировал» об одном из них в городской комитет партии. Но выписка из материалов секретно-политического отдела управления государственной безопасности УНКВД № 98 от 29 января 1936 года появилась через четыре дня после письма В. Батманова, конечно, не случайно.

«Секретарю Хабаровского горкома ВКП(б) тов. Егорову, — говорилось в письме. — В связи с проверкой кандидатского состава ВКП(б) считаю необходимым сообщить следующие известные мне факты, требующие проверки, о кандидате ВКП(б) работнике „ТОЗ“ Е. Титове. Е. Титов до последнего времени поддерживает письменную связь с прибывшим из Харбина бывшим работником КВЖД (фамилии его не помню, кажется, Жигулин, за точность не ручаюсь). Этот бывший работник КВЖД находится в ЦЧО, в Курске, работает в редакции газеты. Е. Титов летом этого года получал от него письма с жалобами на тяжелую жизнь, на плохую оплату труда. Титов называл этого человека „способным поэтом“, старым его знакомым по Харбину. Титов советовался с беспартийным работником „ТОЗ“ Кулыгиным о том, как помочь этому „способному поэту“. Было решено пригласить „поэта“ в ДВК для работы в редакции „ТОЗ“...

Считаю нужным довести об этом до сведения горкома ВКП(б). В свое время я ставил об этом в известность бывшего секретаря парткома „ТОЗ“ тов. Полянского, но он прошел мимо этого вопроса.

В. Батманов.

25 января 1936г.»

Вот еще один документ:

«Титов Е. И., 1896 года рождения, сын попа, кандидат в члены ВКП(б). В данное время работает в качестве заведующего иностранным отделом редакции газеты „Тихоокеанская звезда“. Так утверждалось в справке секретно-политического отдела УБ УНКВД. — С 1926 по 1932 год Титов находился в Харбине у тестя, бывшего присяжного поверенного белоэмигранта Туманова. С ним поддерживает связь и сейчас. Причем все письма получает на имя своей десятилетней дочери. В чистку 1933 года Титов как политически неустойчивый и за связь с чуждым элементом (родственники белоэмигранты) был исключен из рядов ВКП(б), но впоследствии восстановлен. Жена Титова, врач диспансера, по убеждениям монархистка...»

Собранного компромата организаторам травли Е. Титова показалось недостаточно, и они прибегли к помощи коллеги — писателя Семена Бытового. В его книге «От снега до снега» (Ленинградское отделение издательства «Советский писатель») он писал: «... Да и мы, молодые дальневосточные писатели, постоянно были под его пристальным наблюдением и многим обязаны Елпидифору Иннокентьевичу». Там же: «Титов был в те годы (30-е) в центре нашей литературной жизни. Все теоретические доклады и разбор наиболее крупных, значительных произведений, как правило, поручали ему, и Елпидифор Иннокентьевич выступал всегда интересно, независимо, со своим мнением» (стр.42).

Скорее, так оно и было. Но в личном деле Е. И. Титова, с которым меня ознакомили в партийной комиссии Хабаровского краевого комитета КПСС, есть и вот это, не побоюсь этого слова, кляузное письмо, сыгравшее наряду с другими документами-доносами роковую роль в судьбе Е. Титова:

«В партийную группу редакции газеты «Тихоокеанский комсомолец». Копия: Дальневосточному правлению Союза советских писателей... Я привожу копию из материалов о Титове относительно его исключения из партии и некоторые другие факты, компрометирующие Титова как члена Союза советских писателей:

1. Сотрудничество Титова во время колчаковщины в Иркутске в белогвардейской газете «Наше дело» и других контрреволюционных печатных органах.

2. Сотрудничество в Иркутском университете во время той же колчаковщины.

3. Титов эмигрировал вместе с антисоветскими элементами в Харбин после разгрома японо-белогвардейской интервенции на Дальнем Востоке.

4. В Харбине работал в белогвардейской прессе.

5. Во время открытия границы приехал в СССР и часто затем ездил в Харбин.

6. Проживая в СССР, имел связи с родственником, братом жены Тумановым — белогвардейцем и белоэмигрантом. Эти связи не порвал и по сей день.

7. Связь и с другими чуждыми и неустойчивыми элементами.

8. Редактирование троцкистского романа «Гордость».

К характеристике Титова следует еще добавить его личную связь в Харбине с эмигрантом профессором Устряловым и дружественную переписку с ним. Будучи в Москве, Титов просил руководство театра ЦДК послать свою пьесу «Сергей Лазо» врагу народа Гамарнику под тем видом, что якобы Гамарник «бывший дальневосточник» и знает хорошо тему. Свой доклад «Пушкин и Дальний Восток» Титов согласовывал с врагом народа Мирным, и последний внес свои поправки к докладу.

... Рассказы японского шпиона В. Кима правились и приготовлялись к печати в журнал «На рубеже» Титовым. После исключения И. Шабанова из партии на квартире Титова устраивались пьянки, в которых участвовал Шабанов и на которых вырабатывались «реваншистские» меры против Батманова. Обо всем этом Титов не сказал ни слова, хотя я как докладчик говорил, что о причинах, повлекших исключение его из партии, нужно Титову рассказать.

Вот и все мои объяснения и материалы о нем, которые могут служить для характеристики этого человека. С. Бытовой».

Большой удачей в поисках сведений о моем герое стало письмо дочери Е. И. Титова — М. Е. Титовой — Шаламовой в Хабаровский крайком КПСС, пришедшее из Амурска. Мария Елпидифоровна писала:

«Прошу рассмотреть вопрос, связанный с партийной реабилитацией моего отца Титова Е. И., 1896 года рождения, бывшего литературного сотрудника журнала „На рубеже“ („Дальний Восток“).

Отец, кандидат в члены ВКП(б), был исключен из кандидатов в члены партии в 1935 году. В это время он работал в газете „Тихоокеанская звезда“. Знаю, что отец обращался в ЦК ВКП(б) с просьбой пересмотреть его дело и восстановить в рядах кандидатов в члены партии. Но 4 августа (по документам 5 августа) 1937 года Е. И. Титова арестовали органы НКВД прямо на работе, в редакции журнала „На рубеже“, где он тогда уже работал. В сентябре этого же года (25.09.37г.) арестовали мою мать, врача краевого кожно-венерологического диспансера Туманову-Титову Марию Александровну. Их обоих постановлением НКВД и прокурора СССР приговорили к 10 годам лишения свободы, Елпидифора Иннокентьевича без права переписки. Маму в 1943 году освободили и отправили на жительство в г. Красноуфимск Свердловской области, где 20 лет проработала врачом-венерологом.

В октябре 1957 года отца и мать реабилитировали, отца — посмертно. Копию справки о реабилитации Титова я прилагаю к настоящему заявлению...

Казалось бы, что уж теперь ворошить старое, ходатайствовать о партийной реабилитации отца? Но он был убежденным коммунистом, он не мог смириться с исключением из партии, и для него было важно восстановление. Я была тогда девочкой тринадцати лет и помню, как тяжело переживал отец исключение. У меня есть дети и внуки, и я считаю своим дочерним долгом перед памятью отца, деда моих детей и прадеда внуков просить комиссию партийного контроля рассмотреть вопрос о партийной реабилитации моего отца — Титова Елпидифора Иннокентьевича.

10 августа 1988 г.»

ПЕРЕПИСКА И ВСТРЕЧА с дочерью Е. И. Титова помогли полнее представить личность писателя, проследить его жизненный и творческий путь.

Е. И. Титов родился в 1896 году в селе Тунгуе Бурятской АССР в семье священника-миссионера. В 1923 году он окончил Иркутский университет — историко-филологическое отделение. Во время учебы заинтересовался этнографией. Особенно его увлек тунгусский язык, фольклор тунгусов. Елпидифор Иннокентьевич — автор первого тунгусско-русского словаря, вышедшего в 1926 году в Иркутске.

В молодости помимо этнографии увлекся поэзией и сам писал стихи. В 1923 году в Иркутске вышел его сборник стихотворений.

После многочисленных длительных поездок в самые отдаленные и труднодоступные районы Восточной Сибири и Забайкалья в газетах и журналах Е. Титов опубликовал десятки документальных очерков. Написанные в двадцатые годы, они не потеряли своей актуальности и поныне.

...Вернемся к январю 1936 года, когда в городской комитет партии поступили документы, обличающие Е. И. Титова в несовершенных им преступлениях. Елпидифор Иннокентьевич пишет обстоятельное письмо, в котором пытается доказать абсурдность выдвинутых против него обвинений.

«... При проверке моих партийных документов, — пишет Е. И. Титов, — секретарь горкома тов. Егоров предложил мне представить письменное изложение следующих неясных моментов моей биографии и литературной работы.

1. Какова была моя роль при напечатании романа Амурского „Гордость“ в журнале „На рубеже“?

2. Характер моей ошибки в статье о Льве Толстом, напечатанной в „Тихоокеанской звезде“ за 1935 год от 28 ноября.

3. Что я делал в период колчаковщины после падения первых Советов в Забайкалье?

4. Характер моего окружения в настоящее время, мои знакомства и связи.

К тому, что я сообщил по всем этим вопросам тов. Егорову во время проверки 17 февраля 1936 года, и то, что записано в протоколе проверки, остается добавить немного...

... Решительно отвергаю какие бы то ни было попытки навязать мне обвинение в так называемой связи с „чуждым элементом“, в частности, не считаю чуждым элементом мою жену Марию Александровну Туманову. Она никогда, нигде в антисоветской деятельности не обвинялась и не может быть обвинена...»

Обращение Титова в Хабаровский городской комитет партии результатов не дало. Но это не сломило его. Он пишет в Далькрайком ВКП(б):

«...Я прошу крайком партии пересмотреть решение Хабаровского горкома и восстановить меня в рядах партии как кандидата (с 1931 года)...»

Не получив положительного ответа от Далькрайкома ВКП(б), Титов обратился с подробным заявлением в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б) (2 апреля 1936 года).

Е. И. Титова арестовали днем. Увели из редакции журнала «Дальний Восток». Чуть позже в обвинительном заключении, которое было ему предъявлено накануне объявления смертного приговора по постановлению Особого совещания при НКВД СССР, говорилось:

«...Проживая в период гражданской войны на территории, занятой Колчаком (г. Иркутск), активно сотрудничал в иркутской меньшивистской газете „Наше дело“. В 1925 — 1928 годах был тесно связан и работал совместно с известным организатором и вдохновителем контрреволюционных групп на Дальнем Востоке В. Арсеньевым. Вместе с ним Титов написал и издал брошюру „Быт и характер народностей Дальнего Востока“, в которой были изложены взгляды на народности, населяющие Дальний Восток, с позиций контрреволюционного державного шовинизма.

Женат на Тумановой М. А., дочери бывшего присяжного белоэмигранта Туманова и под ее влиянием выехал в г. Харбин, где жил у родителей жены, поддерживает с ними до сих пор связь и ничего предосудительного не видит...»

Все это послужило причиной смерти нашего талантливого земляка, погибшего в расцвете сил.


Александр СутуринАлександр Степанович СУТУРИН

Дальневосточный журналист, автор нескольких книг. Выбрав главной темой своего творчества «белые пятна» истории, страшные времена сталинских репрессий, Александр Степанович взвалил на плечи серьезную ношу. Он работал с разными организациями и ведомствами, со всей страны получал письма от репрессированных и их близких. Люди доверяли ему не только уникальные исторические документы, но и свои судьбы. Хотя было и другое: анонимные письма и телефонные звонки с угрозами и шантажом. Их авторы явно имели прямое отношение к репрессиям...

Александр Степанович с улыбкой говорил об этом, но удары попадали точно в цель — в больное сердце. Оно не выдержало. Александр Сутурин умер, работая над корректурой свой последней книги «Дело краевого масштаба» о жертвах и палачах ГУЛАГа.