…с хвостиком. Хвостик небольшой, всего 4 года, но, как ни крути, он многое значит, когда сумма составляет 54. Вот так сложно я вышла на цифру моего последнего свидания с Харбином. А я там не была со дня нашего отъезда в Россию.
Конечно, хочу увидеть Харбин… Я не знаю своего ощущения при встрече с ним и боюсь, что вряд ли мне будет помощницей память восьмилетней девочки, прожившей в Поездка в итоге состоялась. В Харбин мы отправились с дочерью. Купленная путевка гарантировала прямое сообщение Хабаровск — Харбин, гостиницу и завтрак. А разовая виза — свободу перемещения и уклада жизни. Вагон был прицепным. В основном китайцы, русских мало. Наше купе тоже интернациональное. — Ну, вот, — буркнула дочь. — Этого еще не хватало!
— Обожди, давай попробуем с ними договориться, — успокаиваю я ее. И поскольку наши соседи не говорят — Нет, нет, — я отрицательно покачала головой, изобразив движением пальцев шагающего человека из нашего купе. Но, взглянув в их удивленные глаза, поняла всю безнадежность переговоров. — Да ладно, — махнула рукой Лена. — Перетерпим. К нашему удивлению, китайцы оказались на редкость деликатными и доброжелательными. Особенно наша дружба окрепла после почти восьмичасового простоя в Гродеково.
Нас попросили выйти из вагона вместе с вещами. Дежурная, сопроводив в зал ожидания, ушла. Сложив на кресле свои пожитки, решили осмотреться. В зале только мы, представители международного А таможня в это время проверяет груз у 800 челноков. Красные и потные от тяжести и нервного напряжения, они тащат свои развороченные баулы, не церемонясь в выражениях. Мы периодически заглядываем в зал досмотра, с тоской отмечая их нескончаемость. Наконец нам разрешают вернуться в вагон. После нудного многочасового ожидания он кажется родным, здесь можно расслабиться и поболтать с соседями. Действительно, трудности объединяют. Разноязычность уже не помеха, мы понимаем друг друга, узнавая все больше о своих попутчиках. — Никогда не думала, что китайцы такие приятные люди, — задумчиво говорит дочь, когда, еще раз поулыбавшись и помахав рукой, мы прощаемся с нашими соседями. До Харбина едем одни. На перроне нас встретила переводчица Наташа. Проводив в гостиницу, которая находилась на привокзальной площади, объяснила, как, где и что, оставив на прощанье контактный телефон.
Первый день в Харбине. Я не буду описывать по отдельности все восемь дней нашего пребывания. Попытаюсь их объединить единой картиной эмоционального восприятия города. Мне трудно
Наверное, не сезон. В городе нет европейцев. Китайцы не говорят даже на ломаном русском языке, но молодежь знает английский. Зато не владею им я. В первый же день умудрилась заблудиться. Визитка гостиницы Все последующие дни мы знакомились с городом. Я почти не отличалась от любого туриста, посещая традиционно развлекательные места. Кроме одного.
Я здесь родилась.
А дом Николая Заики мы Я зашла в свой класс… От волнения сжалось сердце. Учительница дважды пересаживала меня, и я точно смогла найти места, где стояли эти парты. Ольга Епифановна была строгой учительницей, и я ее очень боялась. Первый класс мне дался нелегко. Мешали заикание и внутренний страх. Удивительно, как много впитывает детская память! Помню эту дверь, с которой не спускала глаз в ожидании звонка, особенно с уроков чтения, как у меня не получалось чистописание. А вот маленький коридорчик, у окна которого я в слезах жаловалась старшей сестре. Все сохранила память, ничего не изменила. …Летом школу переоборудовали под детскую площадку. Это была обычная детская площадка, без организации питания, объединяющая и контролирующая детей на летний период. Нашу воспитательницу звали Наташей. Молодая девушка с длинной, ниже пояса, объемной косой, развлекала ребят всеми доступными способами. На расставленных во дворе столах дети рисовали, лепили из глины фигурки, читали книги, по очереди заплетали и расплетали Наташину косу, малышей к которой не подпускали. Но я особенно не переживала. Зайдя во двор школы и покрутившись среди детворы, незаметно исчезала через знакомую дыру в заборе, освобождаясь от нудного чтения, рисования и лепки. Иногда, побродив по улицам, я возвращалась тем же путем назад, но на меня никто не обращал внимания, и я, почувствовав тягучую скуку, вновь уходила через заборный пролом. Помню, как проводилась заключительная линейка, и я, которая все это время, пересекая площадку по диагонали, исчезала в неизвестность, с надеждой и волнением ждала вызова к призовому столу. Конечно, меня не наградили. Линейка закончилась, все окружили Наташу, одетую в белоснежную кофточку, с чудесным букетом в руках. Последний раз трогали красиво уложенную косу, говоря прекрасные слова, слова благодарности и любви. А я опять ушла через знакомый пролом… Как же это все было давно! Еще раз осмотрев здание, выхожу на улицу. Двор изменился, рядом с нашей построена новая многоэтажная школа для китайских детей. Собравшись кучкой, они с любопытством рассматривают нас. Нет прежнего забора, спортивной площадки, но я все равно их вижу, потому что память прочно вернула меня в детство, оградив от чужого вмешательства.
Последний раз щелкаем фотоаппаратом, работает камера. Прощай милый уголок детства, наш путь в сторону Сунгари. Для хабаровчан название реки служит сигналом бедствия Мы спустились к берегу. Легкий ветерок морщинит водную гладь. Река пустынна. Подходим к старой водокачке, напротив которой играли в детстве и о которой писал мне Женя Ломакин, мой двоюродный брат, недавно посетивший Харбин. Нагибаясь к воде, осторожно набираю в ладони воду. Запаха нет. Сунгари стала чище. Ирина ЛОБОДА |
|||
|