Россия
Россия, твой ветер привольный
Призывно и мощно поёт.
И радостно сердцу, и больно,
И просится сердце в полёт.
Но поздно! Я слишком устала...
Душа каменеет моя.
О гребень девятого вала
Моя разобьётся ладья.
И я не дойду — не узнаю
Ни ласки, ни власти твоей
И вздохом тревожным растаю
Средь чуждых китайских полей.
1946
***
Мы все уйдём — последняя дорога,
Как жизнь, неотвратимо суждена.
Посланницею радостного Бога
К нам выплыла высокая луна.
Мы все уйдём — деревья, опадая,
Благословляют мудрость бытия,
Как будто им раскрылись двери рая,
Как мне раскрылась книга жития.
Для тех, кто тщится в взвихренном потоке
Настигнуть неземные корабли.
Из книги вечной вырву смысл глубокий,
Как вырывают корни из земли.
1938
Сны о России
Всем девушкам снятся простые
Весенние лёгкие сны,
Одна только ты о России
Грустишь в эти ясные дни.
В часы неустанной тревоги
Приснится тебе лишь одной,
Как розовый месяц двурогий
Грустит над твоею страной.
Глядит — не твоими ль глазами? —
Тоскует, как близкий, родной,
Над пашнями и над лугами,
Над озером с сонной водой.
1935
О мудрости
Валерию Перелешину
О мудрости немудрые прочтут —
Во всех веках довлеющая каста —
Но для неё не кинут свой уют,
Как не поймут и слов Екклесиаста.
Надгробных плит коснётся пыль и тлен.
Луной посеребрённые долины
Таят в себе немолчный зов измен —
От прошлого наследие доныне.
Поэты пишут только для себя,
Им кажутся доступны тайны мира,
И ничего на свете не любя,
Поёт тревожно о любви их лира.
О мудрости немудрые прочтут...
Жизнь проглядев, как некую комету,
Забудут ли накопленный уют?
Нет, не они, спеша к другому свету,
За сердцем дрогнувшим пойдут.
1939
Китайская пашня
Осторожней проходи по пашням:
Мирно спят здесь прадеды твои,
Охраняя твой посев вчерашний
Всем долготерпением любви.
Посмотри, закат стал бледно-синим,
Выцветшим, как рубище твоё,
У колодца слышен крик ослиный —
У колодца, где вода гниёт.
И, встречая лёгкие зарницы,
Ласково кивнут тебе цветы.
Станет взрослым сын твой желтолицый,
Тишину полей поймёт, как ты.
Он не сложит песен. В строгом взоре
Мудрость предков и покой земли.
Никакое не осилит горе
Тех, что слиться с пашнями смогли.
Дедовские холмики средь пашен —
Густо покрывает их трава —
Без гранитных усыпальниц, башен,
Шепчут внукам вещие слова.
Наклонившись над холмом убогим,
Слушает бесстрастный сын полей,
Как вдали по солнечным дорогам
Пролетают стаи журавлей.
1940
Одиночество
Это ты, одиночество, шепчешь мне снова,
Шепчешь мне про дыханье чужого тепла,
Даже книжка крылатых стихов Гумилёва
Увезти от тебя не смогла.
Ну, так что же! Я буду шептаться с тобою.
Ты — мой спутник
ещё с незапамятных лет.
Эти дни, что несутся крикливой толпою,
Знаю, в сердце оставят свой след.
Лишь орлы к поднебесью свободно взлетают,
Не взглянув на шумливые пашни полей,
Вместе с ветром тяжёлые тучи пронзают
И рождают могучих, как сами, детей.
Ну, а мы?.. Мы — пришельцы...
Мы сиры и наги.
«Муза Странствий» манит нас.
Бьёт крыльями ночь...
И, влюблённые в силу и дерзость отваги,
Мы в бессилье должны изнемочь.
Я тебя не кляну... Не обманешь одно ты.
Неизменна твоя безглагольная высь.
Час придёт. Уведёшь в неземные высоты,
Скажешь: «К тайне моей прикоснись».
Только знаешь ли?.. Я потихоньку заплачу
Там, в чертогах божественных...
Там, у тебя...
О бескрылье людей, что живут наудачу
И умрут никого не любя.
1940
***
«И ладанки с землёй родимой
Мне мой отец не завещал».
В. Ходасевич
Твоя страна за дымкой непогоды.
Не увидать, не услыхать её.
Ты перерос печали и невзгоды,
Но не поймёшь, о чём она поёт.
Как ни влечёт тебя полёт орлицы,
Подъёмы ввысь неведомы тебе.
Скорей архангел Божий летом птицы
Низринется наперекор судьбе.
Опустится он, как орёл крылатый,
На гребни гор, где Демон пролетал...
Но, может быть, проснёшься?..
Час расплаты
Приблизился... Ты обновлённым стал.
За то, что столько лет была гонимой,
Ей шлёшь благословение любви.
Не зная запаха земли родимой,
Ты пыль её таил в своей крови.
1941
Четверостишия
Мечтая о своей строке единой,
О полновесном сплаве дум моих,
Я лишь хочу, чтоб в стихотворной глине
Замешан был мой запоздалый стих.
***
Быть безвестным поэтом и честь
и бесчестье.
Нелегко быть поэтом! Нелегко и не быть!
Слишком много поэтов... Не счесть их.
Мало тех, кого можно любить.
***
Шуршат стихи в душе, — сказал поэт.
Шуршат поля, — подумал хлебопашец.
Так оба облекли в слова —
Мысль, поразившую их сердце.
