Небесный и подземный мир из старых дневников

Дальневосточные мифы, легенды, предания и сказки в записях и рисунках В. К. Арсеньева

Время все дальше отодвигает нас от литературного и научного наследия этого замеча-тельного человека, по-своему расставляя приоритеты. Надеюсь, мой журнальный материал — своеобразное напоминание к вековому исследовательскому юбилею В. К. Арсеньева.

В 1900 г. молодым офицером Владимир Клавдиевич Арсеньев прибыл во Владивосток. Опыт и знания многих видных местных исследователей, с которыми он познакомился, изучение научной литературы помогли сформироваться ему как специалисту по комплексному, всестороннему изучению края.

С 1906 г. при поддержке Приамурского отдела ИРГО, властей края В. К. Арсеньев начинает полевые исследования юга Дальнего Востока. Цели и задачи этой и последующих экспедиций — военно-географическое, колонизационное и естественноисторическое изучение района Сихотэ-Алиня. В экспедициях Арсеньев вел дневники, в которые записывал разнообразный материал о природе и населении, об экономике и путях сообщения, описывал собранные коллекции по минералогии, зоологии, этнографии и т. д.

После окончания экспедиций в 1908–1912 гг. выступал с докладами в Хабаровске, Петербурге, Москве. В это время начинают выходить его первые научные работы, он занимается научно-просветительской деятельностью, его избирают членом различных научных обществ Дальнего Востока, России.

Как знающий специалист Арсеньев привлекается к работе в ведомстве Переселенческого управления ГУЗ и 3, в 1917 г. занимается вопросами народностей во Временном правительстве Приморской области. В последующие годы В. К. Арсеньев совершает экспедиции и в северные районы Дальнего Востока — на Камчатку, Гижигу, Командорские острова... В 1926 г. уже известным дальневосточным ученым, высоким специалистом принимает участие в проведении 1-й конференции по изучению производительных сил Дальнего Востока, является консультантом по вопросам развития населения «северных окраин». Деятельность этого незаурядного человека прервалась в 1930 году.

Вклад В. К. Арсеньева в географию, биологию, картографию, экономику, историю, этнографию, музееведение содействовал становлению этих отраслей науки в Дальневосточном регионе. Более того, Арсеньев является автором значительного числа научно-литературных работ, посвященных своеобразной природе и людям этой далекой окраины России: Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края 1901–1911 гг. (Хабаровск, 1912); Амба. Ли-Цун-Бин (Никольск-Уссурийск, 1920), По Уссурийскому краю (Владивосток, 1921), Дерсу Узала (Владивосток, 1923), В дебрях Восточной Сибири (Берлин, 1924) и другие произведения. Список опубликованных работ В. К. Арсеньева насчитывает 120 названий.

Дальневосточным исследователем в первой четверти XX века был собран значительный фольклорный материал дальневосточных аборигенов — удэгейцев, орочей, нанайцев, коряков. Записи сказок, легенд и мифов сделаны В. К. Арсеньевым во время экспедиций 1907, 1908–1910, 1917–1918, 1922 гг. в районы Сихотэ-Алиня, Приамурья, Гижиги и Камчатки. Часть их автор успел опубликовать, часть же так и осталась лежать в его неизданном архиве. Фольклорные материалы записывались Владимиром Клавдиевичем порой подробно и тщательно, иногда схематично, поспешно. В начале своих исследований ученый не разграничивал удэгейский и орочский фольклор, это было сделано им позже — трудность разделения орочского и удэгейского фольклора объясняется их близостью. Свои записи Арсеньев делал на русском языке, хотя известно, что исследователь изучал языки этих народностей.

Произведения устного народного творчества сохраняют и передают последующим поколениям элементы древних культурных традиций. В. К. Арсеньев отмечал поэтическое звучание орочских сказок: «Язык орочей богат интонацией. Это заметно в особенности у них в сказках, которые они говорят нараспев: „Боляни-боляна“, т. е. „давно, очень давно“, украшается очень длинной красивой интонацией».

Культурное пространство, которое сотворено мифами, сказками и легендами дальневосточных аборигенов, населено множеством добрых и злых существ: в нем действуют и разговаривают не только люди и звери, птицы, но и окружающие людей горы, реки и даже предметы, помогают или, наоборот, вредят главным героям.

Мифологические представления удэгейцев, орочей, нанайцев не составляли логически стройной системы, они отражали во многом еще первобытное анимистическое сознание людей дальневосточной тайги. Верховное небесное божество Эндури, его помощники — гром Агды в виде дракона, небесная собака Боа, старик Чинихе Мафа и старуха Тагу Мама владеют многими благами и по просьбам людей дают их. В водной стихии живет хозяин — седобородый Ганихи, владелец рыб Сугдзя, их помощник касатка Тэму. В лесах всеми животными и птицами распоряжается звероподобный Онку.

С точки зрения современных исследователей, ряд фольклорных текстов орочей, удэгейцев, нанайцев, записанных Арсеньевым, представляет смесь нескольких жанров — сказки и мифа, предания и мифа: Край земли и неба, Сказание о солнце, Два мира — небесный и подземный, Уцза, Кяхта силянкуни и некоторые другие. Выделяются в записях родовые предания орочей и удэгейцев, различные варианты тотемного мифа о происхождении их от медведя, других животных. Есть шаманские мифы и предания: Нэнгуй, Шаманское число 7, Тору, Онку севохини.

Значительная группа сюжетов, связанных с топонимикой — Предание о скалах Мэка, Предание о сопке Гугдаманты, Сказание о Хехцире и ряд других — отражают веру в хозяев гор, рек, скал, называют культовые места народностей юга Дальнего Востока.

Элементы китайской мифологии отражены в сказках и легендах о лисе-оборотне, о священной пещере с культурными сокровищами горы Лао-хутун (одной из вершин Сихотэ-Алиня). В. К. Арсеньев записал услышанные им в Уссурийском крае варианты китайских и маньчжур-ских легенд о волшебном корне женьшене — источнике жизни, обладающем «удивительной способностью превращаться в человека, в тигра, в птицу...». В мир древней истории Уссурийского края, сражений маньчжурских князей и взятий крепостей (остатки которых искал и находил неутомимый исследователь) уводят легенды о Куань-Юне. Видимо, без этого фольклорного пласта культурная история не была бы такой своеобразной — ведь это во многом история единого культурного пространства юга Дальнего Востока.

Необычайно фантастический и одушевленный мир лесных людей, пусть несовершенный и не совсем понятный современному читателю, но он существовал и будет существовать в культуре Дальнего Востока, пока будет сохраняться память о нем, устная или письменная. Именно для этого служат и фольклорные произведения в записи Арсеньева.

Полевые записи ученый нередко сопровождал рисунками орудий охоты, рыбных промыслов, средств передвижения (лодок, нарт), культовых и хозяйственных построек, одежды и орнаментальных узоров, украшений, шаманской атрибутики. Рядом с рисунками Арсеньев порой помещал целый словарик терминов на удэгейском, орочском и русском языках. Эта часть полевой работы В. К. Арсеньева во многом дополняет и документирует этнографические исследования автора. Необходимо отметить и несомненные художественные способности исследователя, его стремление к предельной достоверности изображения, даже документальности в графических зарисовках. Рисунки В. К. Арсеньева (точнее их копии) предлагаются как иллюстрации к двум публикуемым здесь арсеньевским текстам мифов впервые.

В материале использованы копии полевых дневников В. К. Арсеньева из научно-вспомогательного фонда Хабаровского краевого краеведческого музея им. Н. И. Гродекова.

Наталья СОБОЛЕВСКАЯ,
кандидат исторических наук, доцент ТОГУ
Хабаровск