«В мае 1898 года из Хабаровска вверх по Амуру вышел пароход „Благовещенск“ с людьми, продовольствием и строительными материалами. На его борту находились и члены Управления Китайской Восточной железной дороги. „Благовещенск“ быстро достиг реки Сунгари, хотя, по воспоминаниям, плаванье оказалось далеко не легким... С этого времени фактически начались те работы, в результате которых возник Харбин». Мой дед Корженков Василий Егорович, родившийся 15 июня 1872 года в селе Рогановка Сибирской губернии, прибыл в Харбин несколько позже, в 1902 году. По профессии слесарь и медник, он проработал на КВЖД до 1921 года, уволившись с работы по состоянию здоровья. Со своей женой, Татьяной Николаевной Корженковой, они вырастили восьмерых детей из двенадцати родившихся, которых судьба разбросала по всему свету, прервав родственные связи и всевозможные контакты. Старшая дочь Елена, сыновья Константин, Петр и Владимир, а также моя мама переехали в СССР. Дочери Анна — в Сан-Франциско, Мария — в Австралию, Люба — в Америку. Мама была последним, двенадцатым, ребенком. Ей, девочке из большой бедной семьи, было нелегко получить образование, не имея финансовой и психологической поддержки. Мама умела прекрасно шить, а научилась она этому в связи со следующими обстоятельствами. Окончив гимназию, мама сказала родителям о желании продолжить учебу в медицинском учебном заведении. Отец принял сообщение спокойно, правда, предупредив, что платить за учебу не будет, так как в семье нет денег. Мать же была категорически против. Она считала, что лучшим вариантом станет обучение на курсах кройки и шитья и дальнейшая работа портнихи. С трудом пришли к соглашению, что параллельно с учебой на фельдшерских курсах мама обучится портняжному ремеслу. Но за все нужно платить, и мама нашла выход: одновременно она обучала свою подругу шитью, а заработанные таким образом деньги вносила за учебу. Просматривая старые документы, сохранившиеся у мамы, нахожу ее биографию, подтвержденную подписями врачей Линдера и Жуковского. «Биография В книге Е. Таскиной об этом периоде написано: «В связи с этим уместно помянуть добрым словом корпус русских врачей Харбина, которые достойно выполняли клятву Гиппократа во всех случаях жизни — не только в периоды эпидемий, но и в своей обычной медицинской практике. Практика эта была главным образом частной и платной, но я никогда не слышала, чтобы врач отказался помочь человеку, находившемуся в бедственном положении. Тем, кто не мог пользоваться платными медицинскими услугами, помощь оказывали в ряде больниц, например в Монастырской больнице имени В. А. Казем-Бека. Думаю, не было в городе такого человека, который бы не знал имени доктора В. А. Казем-Бека, хотя этот врач проработал в городе всего лишь десять лет (с 1921 по 1931 год). В Харбин он попал после окончания медицинского факультета Казанского университета. Здесь и умер, выполняя свой долг: заразился, спасая больную дифтеритом девочку. В его память русские жители построили в Харбине две больницы, чтили его память и китайцы». Дальше в тексте встречаю фамилии старейших врачей Харбина: С. И. Сементовского, Н. Н. Успенского, Ф. Н. Плешкова, В. Ф. Серебрякова, Н. Я. Худыковского, И. П. Урзова и таких известных врачей, как Н. П. Голубев, В. Н. Чистяков, С. К. Сажин, А. Е. Ильин, А. И. Кауфман, О. В. Ломиковский. С некоторыми из них были связаны мамино обучение и медицинская деятельность. Перебирая пожелтевшие листочки старых документов, нахожу интересную информацию о врачебно-медицинских курсах, которые волею необычных обстоятельств закончила мама и несколько ее сокурсников.
Были открыты властями в 1938 году при больнице памяти доктора Казем-Бека в г. Харбине. Директором курсов был старший врач больницы доктор В. Ф. Серебряков. Курсы были открыты специально для студентов последнего, т. е. 6-го семестра, 1-й Харбинской Русской частной Фельдшерско-акушерской школы, которая была неожиданно закрыта по распоряжению японских властей. Студентам 6-го семестра, сдавшим все зачеты и подготовившимся к выпускным экзаменам, было предложено прослушать дополнительный 2-годичный курс и держать экзамен не в объеме Фельдшерской школы, а по программе медицинских институтов, чтобы по сдаче экзаменов получить разрешение на право врачебной практики. Студенты проходили теоретический и практический курс, занимаясь с 8 часов утра до 8 часов вечера, включая и праздничные дни. Практические занятия велись в течение всех 5 лет обучения. По прохождении указанного курса держали экзамены по всем предметам по программе медицинских институтов, а затем были допущены к государственным экзаменам, каковые и сдали при Биньцзянском управлении в конце 1939 года и получили права врачей. На последнем, выпускном семестре было 11 студентов, но так как предложенные условия были очень тяжелы, большинство студентов вынуждены были оставить занятия. Курсы окончили четыре студента: Л. П. Гаврилова, В. А. Малеевский, В. В. Корженкова, Н. А. Безгодова, которые сдали указанные экзамены и получили права врачей. В настоящее время В. А. Малеевский работает врачом-окулистом в больнице имени доктора Казем-Бека, заведующим медпунктом фанерного завода и врачом-окулистом в кабинете доктора Изаак. Гаврилова Л. П. — в больнице памяти д-ра Казем-Бека врачом. Директор курсов Итак, мама врач, и 20 февраля 1940 года ее официально приняли в Общество российских врачей. Об этом сообщает очередной документ. Господину врачу В. В. Корженковой Дисциплина в обществе всегда была строгой. Мамина большая нагрузка не являлась оправданием, об этом говорит письмо-предупреждение, полученное за год до отъезда в Россию. Доктору Корженковой-Котт В. В. Ваше отсутствие послужило причиной того, что собрание прошло не на должной высоте, и является показателем Вашей общественной недисциплинированности. Наконец годы учебы остались позади. Получено образование и специальность, но цена всему этому — туберкулез. Бесконечные дежурства и подработки, необходимые для оплаты за обучение, привели к серьезному срыву здоровья. Выручила купленная родителями коза, молоко которой помогло выйти, казалось, из безвыходного положения, но в течение года мама не могла работать по специальности, произошел физический и психологический срыв. В этот год она занялась рисованием. Однажды, зайдя в мастерскую к знакомому художнику, мама, ожидая его прихода, сделала небольшой набросок с портрета. Увидев ее мимолетную работу, тот предложил поработать в студии. Памятью тех лет у нас в семье остались картины и небольшие скульптуры, напоминающие еще об одном непростом этапе жизни. Мама была наделена явными художественными способностями, но главной целью стала все-таки медицина, и она к ней вновь вернулась через год. А произошло это так. Обнаружив ее исчезновение с медицинского поля деятельности, Серебряков попросил В. Малеевского помочь в поиске, передав приглашение подойти в клинику для соответствующего разговора. Помучившись и все-таки ее найдя, Малеевский передал просьбу. На следующий день мама, встретившись с Серебряковым, получила предложение поработать с Жуковским до момента его рекомендации на ее самостоятельный прием. Через три дня Жуковский передал Серебрякову, что считает маму вполне подготовленным врачом, обещая в особых случаях помогать необходимой консультацией. Я держу в руках удостоверение, выданное лечебницей доктора Н. П. Голубева. Удостоверение Дано сие врачу Вере Васильевне Коренковой-Котт в том, что она с марта 1950 года и по настоящее время работала при лечебнице доктора Голубева в стационаре и на приеме, причем зарекомендовала себя не только знающим врачом, но и чутким внимательным человеком. Заведующий лечебницей — д-р Голубев Н. П. Поднимая документы прошлого, слушая воспоминания, я чувствую, насколько были бережными и уважительными отношения между учителями и студентами. Это о них мама говорит: «Они учили меня не только медицине, они учили человечности и добру». г. Харбин. 1954 год мая 25 дня Мы, нижеподписавшиеся, председательница женсовета и уполномоченные группы 8-го Сунгарийского местного отделения Общества граждан СССР в г. Харбине и на периферии настоящим утверждаем, что врач Корженкова Вера Васильевна за период времени с мая 1946 г. и по настоящее время всегда оказывала и оказывает, по первой же нашей просьбе, а часто и по личной просьбе самих больных, бесплатную медицинскую помощь нуждающимся членам нашего местного отделения, что подписями своими и удостоверяем. Председательница женсовета 8-го Сунгарийского местного отделения Мехед Н. Н. И вот наступил момент прощания с Харбином. Мы знали день отъезда. В письмах, приходивших из России и передававшихся из рук в руки, говорилось о сложности обстановки в стране. Уехавшие на родину настоятельно рекомендовали брать все необходимое до мелочей, и мы, просматривая свои вещи, то откладывали их в сторону, то вновь упаковывали для дальней поездки. Все медицинское оборудование, препараты и книги были аккуратно уложены в отдельную коробку так, чтобы при необходимости можно было оказать первую медицинскую помощь.
Оставалась неделя. Мама, обслуживая свой участок, предупреждала больных об отъезде, давая рекомендации и пожелания. Однажды вечером, возвращаясь домой, она увидела около нашего палисадника толпу людей. В основном это были китаянки с маленькими детьми на руках Малыши постарше, хлюпая вечно мокрыми носами, прятались за материнские спины. Мужчины, говоря о чем-то своем, стояли в стороне, не вмешиваясь в этот гомон. Увидев маму, женщины стали наперебой что-то возбужденно говорить, протягивая к ней своих детей. Мама не понимала, что происходит. Знакомый китаец-лавочник поспешил на помощь, объяснив, что у них есть обычай: если ты спас от смерти чужого ребенка, он становится твоим. «Возьмите ребенка на руки, прижмите к себе, а потом отдайте матери, сказав, что вы дарите ей его назад», — подсказал лавочник. И мама, беря каждого малыша на руки, повторяла эти фразы. Толпа постепенно утихла, и тогда лавочник стал говорить. Китайцы молча слушали, кивая головами и вздыхая. Их легко было понять: уезжал врач, которому они верили и которого уважали.
Недавно мы узнали, что Вы скоро возвращаетесь на Родину, для того чтобы включиться в великие стройки коммунизма. Настоящим мы от всего сердца поздравляем Вас и желаем Вам дальнейших успехов, счастливого пути, многоуважаемая товарищ Корженкова. В течение прошедших нескольких дней у нас были собрания; на одном из них мы сообщили жителям нашего района относительно того, что Вы скоро возвращаетесь на Родину. На основании высказанного мнения многих товарищей относительно той медицинской работы, которую Вы провели в течение прошедших нескольких лет, мы в общих чертах вынесли следующее заключение: 1. В вашей работе всегда проявлялось чувство ответственности и долга перед больными. Невзирая на то, что это — день или ночь, Вы всегда являлись к больному по первому зову и, кроме того, очень подробно объясняли, каким образом нужно применять лекарство, и в применении лекарств не было ошибок. 2. В Вашем отношении к людям нет такого, что так присуще медицинским работникам старого общества: никогда не обращаете внимание на то, что Вас пригласили в дом, где окружающая обстановка очень грязная, нет напыщенности и к больному отношение с сочувствием и доброжелательностью. 3. Вы относились к страданиям больного, как к собственным страданиям. Например, был такой случай с одним из больных, проживающим на улице Хе-тин. После постановки диагноза было обнаружено, что у больного аппендицит и необходима срочная операция, а в Городской больнице в эту ночь не оказалось кареты скорой помощи. Семья больного была страшно взволнована, тогда Вы, учтя серьезность обстановки, успокоили больного и попросили Вашего мужа отвезти его на своей машине в городскую больницу, и Вы сами сопровождали больного. 4. С начала и до конца Вы несли ответственность врача, помогая больным и раненым и спасая от смерти. Нуждающихся сами лечили безвозмездно, например осенью 1951 г. у одного ребенка было воспаление легких в очень тяжелой форме. После проведенного Вами лечения ребенку стало лучше, а в это время у родителей не было денег, и они не могли продолжать лечение, хотя за лечение Вы и не брали денег, но родители и лекарства не могли купить, а лечение нельзя было прекратить, так как ребенок мог умереть. Вы сами применили свои лекарства и, бесплатно пользуя, вылечили ребенка, чем сердечно выполнили обязанности врача. 5. Больным людям из нашего и окружающего районов далеко до имеющихся в городе медицинских учреждений — трудно получить медицинскую помощь. После того, как тов. Корженкова начала работать в нашем районе, больным стало удобно, и сократилось время их страданий, и больные, находящиеся в затруднительном материальном положении, не остались без медицинской помощи. Первое время, когда тов. Корженкова начинала работать в нашем районе, она плохо говорила по-китайски. Прошло уже несколько лет, и она, встречаясь с китайскими людьми, сама изучая китайский язык, теперь хорошо говорит по-китайски, что также помогает больным. Вышеуказанных аналогичных примеров много, мы привели только несколько из них. От всего сердца мы желаем тов. Корженковой дальнейшего преуспевания в работе, желаем ей использовать на благо народа тот богатый опыт и знания в области медицины. Кроме того, желаем Вам приложить еще большие усилия для того, чтобы овладеть передовой советской медициной и тем самым стать образцовым медицинским работником. Харбин Начинался новый этап нашей жизни в России. Он оказался очень непростым. Первой точкой стал Северный Казахстан, а в 1957 году семья переехала в Хабаровск. Мама проработала врачом 50 лет, отдав много сил и здоровья на этом поприще и никогда не жалея о сделанном. Она была и есть врач по призванию. Ирина ЛОБОДА |
|||
|
|