Словесница Искусств

Отрывок из романа

Наряд, как ни странно, пришелся юному вельможе совсем впору. Он был менее пышен, чем одеяние помощника, но высокий рост, широкие плечи и тонкая талия новоиспеченного жреца с лихвой восполняли нехватку золота и драгоценных каменьев. А когда Моше надел белоснежный тюрбан и взял в правую руку массивный жезл, не только слуги, но и посланец Верховного почувствовал в сердце благоговейный трепет. Большие карие глаза юноши, крупный выразительный рот, нос и подбородок сообщали его лицу нечто важное и выразительное...

— А что я скажу этим людям? — чуть растерянно обратился он к настойчивому посланцу. Тот попытался скрыть улыбку:

— Честно говоря, можно ничего не говорить, — и охотно пояснил: — Если бы я оказался среди них, то припал бы к твоей руке и ни о чем не спрашивал!..

Слуги согласно переглянулись. Но Моше, находясь в состоянии легкой паники, совсем не понимал ни шуток, ни намеков. «Туповатый малый!», вздохнув, подумал помощник. Подойдя, он чуть ослабил на юноше пояс и расправил складки.

— Да не волнуйся ты так! — это прозвучало тепло и ободряюще, — все будет хорошо...

Моше, услышав это простое человеческое напутствие, приободрился. Мельком оглядел себя и приказал слуге-нубийцу:

— Подавай лошадей!..

Слуга вышел.

— Давай присядем на дорогу! — участливо предложил помощник. Новоявленный жрец осторожно опустился на стул, поставив между колен витой посох. По всему было заметно, что он еще не освоился с ролью и не знал, куда девать руки. И все равно смотрелся он очень внушительно. «Станет или не станет этот парень священнослужителем, — рассудил про себя посланец, — а выглядит он, что надо!». Появился слуга:

— Колесница готова!

Хозяин с гостем поспешно встали и двинулись к выходу. Причем второй провожал первого, а не наоборот. И все это произошло как-то само собой, будто по велению свыше. Моше ступал неловко и скованно — длинная одежда стесняла его. Наставник ободряюще похлопал юношу по плечу, и оба они вышли во двор. Светило утреннее, еще не жаркое солнце, и в его низких, пронизывающих лучах статная фигура юного жреца казалась выше и представительней...

Нубиец вскочил на колесницу и взял в руки вожжи. Моше неуклюже поднял левую ногу, подтянул выше колен хитон, потом взялся рукой за край повозки, другой опираясь на бронзовый посох... Словом, зрелище было тягостным и разочаровывающим. Провожатый невольно покривился. А кони грызли медные удила и косили темно-фиолетовыми зрачками, в которых отражалась странная фигура в светлом одеянии с белым тюрбаном на голове...

— Ну, удачи тебе! — поднял руку помощник Верховного. Слуга натянул поводья. Четверка лошадей, стуча нековаными копытами, резко рванула, юный вельможа покачнулся, тюрбан съехал ему на нос, но он успел ухватиться за передок и громыхнул металлическим посохом... Провожатый укоризненно качнул головой — уж очень комично все получилось.

— Не гони! — сдавленно буркнул Моше и кое-как поправил головной убор. Он и сам понимал, что выглядит не лучше уличных фокусников, развлекающих досужих людей. И это еще более уязвило его. Но, проезжая мимо покоев принцессы, он бросил на двери и окна настороженный, ищущий взгляд. Выпрямился и принял уверенную, значительную позу. Напрасно. Ни снаружи, ни внутри уютного небольшого дворца не было заметно ни шума, ни движения. Принцесса еще не проснулась...

— Давай! — приказал он вознице, и тот щелкнул кнутом. Лошади прибавили шагу...

Выехав из дворцовой ограды и окунувшись в городской гвалт и гомон, новоиспеченный жрец почувствовал себя совсем скверно. Уличные торговцы, разносчики воды, ремесленники и слуги, не стесняясь, таращили на него глаза. Жрец в торжественном облачении, едущий на породистой четверне, представлял редкостное зрелище. Обычно они ходили пешком или — самые важные — передвигались на носилках, а тут... Писцы и мелкие чиновники тоже замирали на ходу и поворачивали головы — на грохочущей колеснице торчала высокая представительная фигура, застывшая как истукан...

«Гони во весь дух!» — едва не крикнул юноша и тут же сдержался, вовремя сообразив, что это могло обернуться полной катастрофой. Слетит тюрбан, развяжется пояс, растреплется хитон...

А солнце тем временем упорно, как жук-скарабей, карабкалось к зениту, раскаляя недвижимый застоявшийся воздух... Пыль из-под конских копыт взвивалась облаком, золотясь в косых жгучих лучах... «О, боги!» — взмолился страдалец, — скорей бы добраться до этого чертова логова!.. Да сбросить все это!.."

Колесница выкатилась на окраину, и слуга пустил в дело кнут. Кони побежали резвей. Моше сдвинул тюрбан на затылок и покрепче ухватился за передок. Ему уже было наплевать на внешний вид — только бы побыстрей доехать! Бодро крутились колеса, пронзительно визжали втулки, настойчиво стучали медные обода. Колесницу чувствительно потряхивало, но ездоки держались молодцами...

Нубиец старательно правил конями, ловко объезжая встречных и поперечных. Дорога, к счастью, оказалась полупустынной. Все, кому было нужно попасть в столицу, уже проехали или прошли. Только безысходность либо крайняя необходимость вынуждала редких прохожих вздымать пыль на полуденной дороге. И грохочущая коляска с двумя всадниками заставляла из застывать столбами и поворачивать головы вслед диковинной паре...

Вдали показался городок Пифом. Уже закончились прямоугольники полей и пашен с колосящейся пшеницей, снопами убранного хлеба и свежевскопанной землей... По обе стороны дороги рос в беспорядке бурьян и чертополох, перемежаемый участками густой жухлой травы, которую время от времени срезали серпы поденщиков. Затем ее перемешивали с глиной и формовали кирпичи. Сейчас там неумолчно стрекотали кузнечики и пересвистывались суслики. Дорога описала дугу, и впереди показалась полоска Нила...

Моше расправил плечи — скоро он окажется у своих. Но что это?.. Справа, шагах в двадцати, в воздух вздымалась длинная палка, раздавались хлесткие удары, резкая брань и несдержанные вопли...

— А ну, останови! — приказал вельможа. Слуга натянул вожжи, и разгоряченные лошади с трудом сдержали бег. Осели на задние ноги, затоптались и застучали копытами, сминая одна другую... Моше вытянул шею...

Высокий жилистый египтянин, блестя от пота, нещадно лупил согнувшегося в три погибели поденщика. Лупил с толком и смаком, поворачивая в руке толстый бамбук, а тот гулко и хлестко опускался на голую спину... Несчастный закрывал руками лицо, и только клочковатая борода торчала между пальцев...

— Ах ты мерзавец!.. Перестань сейчас же! — сорвавшимся голосом крикнул юноша. Но надсмотрщик, войдя в раж, уже ничего не видел и не слышал. Моше спрыгнул с коляски, держа навскидку бронзовый жезл. Руки и спина наказуемого показались ему до боли знакомы. Топча увядшую траву, он подлетел к истязателю. А тот разошелся вовсю...

— Ах ты с-с-скотина!.. С-с-сволочь! — не помня себя, задохнулся от гнева юный жрец и треснул египтянина литым бронзовым посохом. Ударил с такой силой, что согнулось чеканное надкрылие и сам жезл отскочил и загудел...

Надсмотрщик рухнул как подкошенный. Жертва, сжавшись в комок, не поднимала головы. Моше перевел дыхание...

— Ну, все... Ты с-с-свободен... С-с-слышишь, Аарон! — сказал он через минуту. Поденщик отнял руки, исподлобья глядя на избавителя. Вельможа вздрогнул. Это был не его родной брат!.. В груди Моше испуганно толкнулось и гулко застучало сердце. Боги, что он натворил! Юный жрец испуганно посмотрел себе под ноги — жилистый надсмотрщик обреченно валялся на примятой траве, не шевеля ни единым мускулом. Только крохотная ранка темнела на левом виске и открытые глаза уставились на пыльную траву...

— Ты кто? — спросил Моше по-арамейски, отводя взгляд от неподвижного тела. Но насмерть перепуганный поденщик то ли не слышал, то ли не понимал избавителя. А может, считал его каким-то неведомым духом, невесть откуда явившимся...

— Разве ты не из Гесема? — повторил вопрос вельможа. Избитый поденщик осторожно выпрямился и стал незаметно отступать. Фигура и лицо высокого статного юноши в голубом хитоне и белом тюрбане потрясла его настолько, что он забыл обо всем на свете. Забыл о жестоких побоях и нестерпимой боли...

— Как тебя зовут? — еще раз спросил юный вельможа, но жалкий раб уже стремительно развернулся и помчался прочь с такой силой и прытью, что его не догнал бы даже голодный гепард. Босые ноги мелькали в выгоревшей траве, безжалостно давя цикад, черепах и ящериц, не успевших зарыться в горячий песок. Моше остался наедине с убитым...

Владимир ВАСИЛИНЕНКО

Владимир Василиненко— режиссер, киносценарист, автор серии документальных фильмов, посвященных проблеме сохранения уссурийских тигров. Это такие картины, как «Зверь у вашего порога», «Большой зверь», «Тайга без тигра». В 1997 году вышла в свет повесть о тигрице «Изящная», спустя два года — поэтический сборник «Высокий день», куда вошли стихи и поэмы.

Публикуемый отрывок представляет собой главу из будущей трилогии Владимира Василиненко «Исход», посвященной легендарному вероучителю еврейского народа Моисею (по-древнееврейски — Моше), выведшему своих соплеменников из так называемого египетского плена и заложившему основы религии и государственности.