Словесница Искусств

Жизнь актера не годами измеряется — театральными сезонами. У Любови Васильевны Теряевой уже миновал сорок первый. Ее можно назвать старейшей актрисой хабаровского ТЮЗа, но слова эти никак не вяжутся с реальным образом. На суетливой улице, среди вечно спешащей толпы взгляд вдруг выхватывает стройную фигурку с горделиво посаженной головой и точеным профилем. Есть в ней что-то от таинственной незнакомки. А между прочим, в детстве сверстники называли ее запросто — «кнопкой». За маленький рост.

Любовь Теряева родилась в Санкт-Петербурге, но ее второй родиной стал Владивосток. Едва девочке исполнилось шесть лет, родители по долгу службы уехали в далекий край, к Японскому морю. Отец, Василий Константинович Лелянов, путиловский рабочий, был командирован на Дальзавод, где и проработал практически всю жизнь. Мама, Антонина Яновна Венцель, сестра милосердия, приехала на Дальний Восток вместе с Чешским корпусом. Когда мать умерла, Любе было всего девять лет. У нее и трех ее старших братьев появилась мачеха. Как рассказывала Любовь Васильевна, та женщина очень любила отца, раз пошла на такую жертву. Но любовь эта оказалась пагубной для его детей. Братья были уже взрослыми и покинули дом, а Люба терпела. Когда ей исполнилось девятнадцать, стала строить жизнь самостоятельно.

Но театр вошел в ее судьбу гораздо раньше. Наверное, когда в первый раз побывала на спектакле «Пограничники» в Железнодорожном театре. Шла война, Люба, как и многие сверстники, работала после ФЗО на заводе. Однажды, в виде премии, она получила билет в театр драмы на «Платона Кречета». Столько лет промелькнуло, а Любовь Васильевна до сих пор ощущает потрясение от игры актера Присяжнюка — гордости театра и Дальнего Востока. Тогда и подумать не смела, что спустя годы сама будет играть в этом спектакле роль юной Майки. И все же хрупкая девочка стояла у заводского станка и мечтала о сцене, использовала каждую минутку отдыха: помимо вечерней школы ходила в танцевальный и хоровой кружоки.

В один из майских вечеров сорок пятого года на танцевальной площадке клуба моряков Любовь Васильевна встретила своего будущего мужа — Петра Яковлевича. Тогда он уже был артистом, работал в иркутском ТЮЗе. Потом его забрали в армию, а во время войны он служил во Владивостоке старшиной второй статьи. Второе свидание Любови и Петра было назначено на девятое мая. Они пошли в кино, но тут объявили победу. Долгожданную, выстраданную. Все выбежали на улицы, корабли вышли на рейд, зажглись огни — это случилось впервые после долгой светомаскировки.

Петр Яковлевич Теряев стал судьбой Любови Васильевны. «Судьба вела меня в мою мечту», — сказала актриса. Ее профессиональная жизнь в театре началась в Иркутске. Муж после демобилизации вернулся в ТЮЗ, а Люба поступила по конкурсу в балетную группу оперетты.

— Работая в кордебалете, я трепетно относилась к сцене, — говорит Любовь Васильевна. — Для меня сцена была и будет святым. Главный режиссер Александр Николаевич Орлов, видя во мне эту трепетность, стал давать мне небольшие роли. Обычно первыми претендентками на роли были хористки, а тут — артистка балета. Марья Алексеевна Морозова, замечательная актриса, ставшая моей театральной матерью, репетировала со мной...

Любовь Васильевна почему-то не говорила мужу о своем продвижении в театре. И только когда получила роль в «Периколе» Оффенбаха, пригласила его на спектакль. Так получилось, что Петр Яковлевич задержался и прибежал только ко второму акту. Он был потрясен: его Люба играла на сцене.

В жизни Любовь Теряевой было семь театров: три ТЮЗа — кировский, омский, хабаровский, три драматических — канский, павлодарский, новгородский и один театр оперетты. На ее пути встретились сорок семь режиссеров, она сыграла двести девять ролей. В нашем хабаровском ТЮЗе — сто пятьдесят две.

Разные были роли. «Зайчики», «лисички», «лошадки» и даже «гусеницы». Очень долго Любовь Теряева играла мальчишеские роли. Она любила их как-то по-особенному. Ее всегда поражала в мальчишках какая-то целостность, правдивость. Они такие непредсказуемые, озорные. Такими были ее Валик в «Детях подземелья», Шурка Тычинкин в «Сомбреро», Гекельбери Финн в «Томе Сойере». В «Красных дьяволятах» ей досталась роль китайца Ю-Ю. Любовь Васильевна долго сопротивлялась — какой же из неё китаец? А режиссер опровергал ее довод: «Люба, ну перестань, посмотри, ты самый настоящий Ю-Ю!» Роль последнего мальчишки актриса сыграла в пятьдесят один год.

Так получалось, что еще совсем молодой актрисе приходилось играть пожилых. Как, например, в 1959 году в спектакле «Да сгинет день» она играла Мэри Грэхэм — мать двоих детей, роль трагичную, требующую большого жизненного опыта. «Я никогда не играла возраста на сцене, — заметила Любовь Теряева. — Я играла характер».

Сколько раз я видела Любовь Васильевну на сцене, она ни разу не была, что называется, «не в форме». Оказывается, все просто. Есть неписаный театральный закон: все беды должны оставаться дома.

— Когда входишь в театр, эти двери наглухо закрываются. Зритель никогда не должен знать мое настроение. Я всегда нахожусь в этих рамках. И хотя жизнь моя иногда не очень сладкой бывает, как, наверное, у всех, я не позволяю, чтобы кто-то заглянул ко мне в душу. Я всегда весела, приветлива, этого требует моя профессия...

Обычно у актеров спрашивают о несыгранных ролях. У Любовь Васильевны это «Бесприданница». Она мечтала об этой роли потому, что сама была бесприданницей. Но так получилось, что такой спектакль в ТЮЗах не ставили, а в драматических театрах работала всего по одному сезону. И все же...

— Я счастлива, что столько лет играла на сцене театра для детей, я люблю своего зрителя, потому что ему не соврешь. Дети ведь сразу почувствуют фальшь, отвернутся, не поверят. Я рада, что от имени театра могла и могу доставлять минуты радости одним, заставлять негодовать других, о чем-то задуматься третьих. Потому что театр — судьба и жизнь моя...

Елена ГЛЕБОВА,
журналист